Трилогия Мёрдстоуна

— Не утруждайте пока свою хорошенькую головку, миленький. Этот мост мы сожжем, когда дойдем до него. А это вот вам на пока.

Она подтолкнула исчерканный фиолетовым листок Филипу, и тот безнадежно на него уставился.

— Я потрясен, — наконец произнес он. — Вы домашнюю работу выполнили на славу. Сколько жутких эпосов вам пришлось прочитать для подобного, гм, анализа?

— Нисколько. Я это выцепила из «Телеграфа». Точнее, из обзора «Хроник драконьера».

— А это еще что?

— Полноте, Филип! Даже вы не могли не слышать о «Хрониках драконьера»!

— А вот.

— Боже мой, миленький, вы в пещере живете, что ли? Хотя да, пожалуй, плюс-минус в пещере. «Хроники драконьера» — крупнейшее событие со времен Гарри Поттера. Про Гарри Поттера же вы слышали? Слышали. Хорошо. Ну так вот, «Хроники драконьера» — это фэнтези-блокбастер на шестьсот страниц, написанный семнадцатилетним фриком по имени Вирджил Перони. Американец, само собой. На самом деле, за него написала его мамаша, но не суть. Он прямо с места в карьер получил полмиллиона от Армитейджа Хэнкса. И миллион целиком — за права на экранизацию. Хватит ему, чтобы купаться в «Клерасиле» до конца вечности. Что, миленький, нам и доказывает. Уж если безбородый юнец и его мамочка могут такое написать, то писателю вашего калибра это раз плюнуть.

— Я, с вашего разрешения, отойду на минуточку, — сказал Филип. — Мне надо в туалет.

Когда он вернулся, Минерва отложила айпад и подняла голову.

— Филип, вы что, плакали?

— Нет.

— Окей. Тогда дальше. Стиль. Стиль в Высоком Фэнтези — такой квази-Шекспир, только без рифмы. Можно, пожалуй, назвать полуритмичной прозой. Персонажи не мчатся куда-нибудь стремглав, сверкая пятками, а «устремляют стопы». Надо говорить не «ночью», а «темен был час, когда». Заглавные буквы бочками. Ну вы понимаете, о чем я?

Филип запрокидывал рюмку из-под бренди, пока та не уронила ему в рот последнюю обжигающую слезу спиртного.

— Да. Я понимаю, о чем вы.

— Чудненько. Так вот, что я предлагаю — окей? Возьмите мои заметки с собой. Проведите небольшое исследование. Погрузитесь в жанр. Или, если больше не вынесете, макнитесь на секундочку. А потом отправляйтесь на одну из ваших долгих прогулок по болотистым низинам или где там обычно бродите — и намечтайте мне коротенький общий план и пару глав. Я вам звякну, как вернусь из Эль-Эй, посмотрим, как вы продвинулись. На самом-то деле, миленький, как подумаешь, так вы идеально расположены, верно? В ваших краях кругом все туманное и легендарное, верно?

— О да, о да. Иной раз шагу ступить некуда от легенд.

— Вот видите!

Минерва изобразила рукой в воздухе кардиограмму умирающего, и официант со счетом устремил к ней стопы. Она взмеилась в жакетик из льна с шелком и водрузила сумочку на стол.

— Миленький, мне надо бежать, окей? Я уже на семь минут опаздываю на ланч с Темным Колдуном по имени Перри Уиппл.

— Но вы же только что с ланча, — напомнил Филип.

— Знаю. Просто кошмар. Вы не представляете.

Она встала, так что Филип тоже начал приподниматься, но тут же села обратно. Он застыл, не закончив движения, согнувшись пополам, точно у него болел живот. Собственно говоря, так оно и было.

— Чуть не забыла. Вам обязательно нужна карта.

— Карта?

— Ну да. На форзацы. Такая, знаете, карта Королевства со всякими забавными названиями. Чтобы видно было, где горы Шанд’р Га или Топи Фетора и так далее. А, да, и не забудьте оставить часть карты загадочно пустой. Терра Инкогнита и все такое. Окей?

— В школе мне нравилось рисовать воображаемые карты, — признался Филип.

Минерва расплылась в улыбке.

— Ну вот видите. Так и знала — вы идеальный кандидат для этой задачи. Я так и сказала Ивлин. Вы справитесь наилучшим образом, миленький. Я просто знаю.

В комнате уже было темно, но он не мог заставить себя включить свет. Осушив стакан, он ощупью нашарил пластиковую бутыль.

Анахронизм.

Вышел в тираж.

В жопе.

Исписался.

Он старался не плакать. В этих усилиях ему помогал отец, покойный капитан Морган Мёрдстоун, твердящий из могилы: «Крепитесь, Буйволы[2]». Филип никогда толком не понимал, что значит эта фраза, но и детстве она останавливала подступающую боль, заставляла отступить горечь утраты, загоняла слезы обратно в окопы.

Он втянул носом сопли и сел по стойке смирно.

Он погрузится глубоко в себя. О да. Дотянется до тихого источника упрямого мужества, что питал его и прежде. Ему уже приходилось, образно говоря, черпать оттуда духовными ведрами, чтобы пережить ужаснейший творческий кризис, постигший его на середине «Цыпленка Уолдо». И потом еще, когда засорился новый бак с септиком. Видит бог, тяжелые были времена. Сейчас не многим хуже. Он прорвется. Отважно отправится в Хоббитландию и вернется с кладом. В конце концов, карта у него есть, ну типа того. Не квантовая физика. Он еще всех удивит. Удивит — вот это приятная мысль — Минерву.