Трилогия о Вратах: Солнце и тень Аурелии (СИ)

«Монолит» — организация, которая пошла отличным от нас путём. Созданная так же на добровольной основе, она, с точки зрения «Инициативы», занимается запрещённой между мирами деятельностью. Если мы берём на себя ответственность только за то, чтобы оберегать граждан Сети, пострадавших в неприсоединившихся мирах, и исходим из того, что каждое государство имеет право на самоопределение, то группа создателей «Монолита» с самого начала декларировала возможность изменения государственного строя и культуры неприсоединившихся миров изнутри. Если для нас — каждая культура ценна сама по себе, то они верят в псевдонаучную теорию «вертикального прогресса», согласно которой развитие каждой цивилизации имеет свою точку на общей шкале. И «Монолит» считает, что имеет моральное право преобразовывать чужие, недоступные нашему пониманию миры.

— Но «Монолита» нет уже тридцать лет! — сам не замечаю, как повторяю это вслух.

— В каком-то смысле, — «Джек» прячет в кулаке смешок, — да вы садитесь, — он оборачивается к Ксавьеру и кивает на диванчик, — нам предстоит недолгий, но продуктивный разговор.

— Вы бросили меня! — не поднимаясь с места, говорит Ксавьер… Петров?

— А вы не справились, — отрезает «Джек», — вы знали, что в случае, если вас раскроют, никто не должен знать, что вы один из нас.

Пока они обмениваются взаимными обвинениями, я судорожно пытаюсь сообразить, откуда «Монолит» мог узнать наш пароль. Получается, что и мою шифровку тоже получили они? Но зачем было раскрывать Ксавьера? Если только…

— «Монолит» и «Инициатива» — одно и то же? — спрашиваю я.

— Разумеется нет, — недовольно фыркает «Джек». — У каждого свой функционал.

— Организации враждуют уже семьдесят лет… Их нельзя совместить…

Джек пожимает плечами.

— Почему нет? — он насмешливо смотрит на меня. — Есть те, кто не одобряет политику «Монолита». Есть те, кто не одобряет политику «Инициативы». Каждому найдётся место в наших рядах.

— Так, — тру виски. — Допустим. Что будет теперь?

— Теперь, — «Джек» косится на Ксавьера, — да сядьте вы уже, хватит меня раздражать!

Ксавьер нехотя перебирается на диван. Сидим с ним рядом — и в то же время невозможно далеко. Как в первый день боюсь коснуться его рукой. Все мысли и чувства пульсируют в висках с утроенной силой. Простит ли он мне, что я не распознал его? Простит ли, что я так обращался с ним? Простит ли, что я один из тех, кто бросил его?

Сам не замечаю, как вопреки страху рука тянется к нему и сжимает ладонь.

Секунду Ксавьер колеблется, а затем так же сильно сжимает мою.

— Теперь, — продолжает «Джек», — агента Соколова надо выводить.

Не к месту приходит мысль, что я знаю, где видел манеру его борьбы — на арене в одном из миров, где успел побывать.

— В принципе, это может быть даже существеннее, чем выяснение судьбы Эллис. Капсула у них? — «Джек» смотрит на Ксавьера.

— У меня, — тихо отвечаю за него.

Джек кивает.

— Капсулу обязательно нужно передать аналитикам, — с нажимом говорит он, — семь лет наблюдений нельзя потерять.

— Я понимаю, — нехотя признаю я.

Закрываю глаза. Трудно поверить, что всё закончится так.

— Однако, — разбивает мои мысли голос «Джека», — с нами на связь вышел ещё один агент. Он считает, что Эллис находится у Закари.

— Я тоже об этом писал, — открываю глаза, — но…

— Он считает, что Эллис находится у него до сих пор. Вы должны проверить этот вариант. И в среду со всем необходимым прибыть к Вратам.

Джек встаёт.

— Это, в принципе, всё. Кабинет снят ещё на час. А мне пора.

Прощаемся, «Джек» выходит, и мы с Ксавьером остаёмся вдвоём.

========== Глава 12 ==========

Марк

На деле мы так и молчим. Не час, конечно — но уж точно несколько минут. Затем я встаю и просто говорю:

— Идём.

Так же молча мы двигаемся через зал кафе, молча садимся в такси. Молча выходим из него около дома, и только когда дверь закрывается, Ксавьер легко вырывает поводок из моих рук и, захватив в объятия, прижимает к стене.

— Прекрати, — говорит он и тут же принимается меня целовать. Я не сразу соображаю реагировать на него, но, заметив, что Ксавьер отстраняется, ловлю в ладони его лицо и целую сам, а затем, отстранившись, принимаюсь гладить по щекам. Руки движутся сами собой. Мне страшно, что это в последний раз. Что у нас осталось всего несколько дней в этом странном безумном сне, а потом снова будут офис, квартира и дни, похожие один на другой… без него.

— Чувствую себя дураком, — признаюсь я наконец и отворачиваюсь от него. Но Ксавьер не собирается меня отпускать. Только крепче прижимает к себе и утыкается носом в мои волосы.

— Не надо, — просит он. Я уже слышал в его голосе эти мягкие нотки, но только теперь понимаю, что он, должно быть, смотрит на меня как на ребёнка.

— Тебе хотя бы не было противно со мной?

— Бастиан!

— Марк… — тихонько шепчу я, уткнувшись носом в самое его ухо, и обнимаю его. Просто не могу отпустить рук. Даже если ему противно — может быть, для меня это последний раз. Слышу его голос совсем рядом, Ксавьер уверенно произносит:

— Я хочу остаться с тобой навсегда.

Вздрагиваю и, чуть отстранившись, с удивлением заглядываю ему в глаза.

— Если ты сам захочешь.