Трилогия

и в тот же миг Улав ощутил, как что-то в нем дрогнуло, он стряхнул наваждение, отвернулся от Старика и подумал, зря я этак поступил, всегда этак выходит, ну зачем сказал, чтоб Старик не цеплялся, кто меня вечно за язык-то тянет говорить такие вещи, что это со мной, почему я никогда не могу сказать как надо, как положено, ну почему я такой, думает Улав и в тот же миг чувствует, что он и вправду другой, не то видит по-другому, не то слышит по-другому или как уж оно там выходит, а Старик, кто ж он таков, думает Улав и оборачивается – но где Старик-то, он ведь был здесь, говорил с ним, вот только что Улав видел его здесь или не видел? Да нет, точно видел, но куда ж он подевался, сквозь землю-то не мог провалиться, думает Улав и идет дальше, продолжает путь, ведь ему надо в Бьёргвин, по делу, а потом он вернется домой к Осте и малышу Сигвалду, а когда вернется, они наденут на пальцы колечки, и, хоть останутся невенчаны, с виду будут вроде как муж и жена, ведь у него покуда есть деньги, вырученные за скрипку, на них он и купит кольца, нарочно ведь приберег, ведь нынче, в этот чудесный день, когда фьорд блестит синевой, он купит в Бьёргвине кольца, а потом вернется домой к Осте и малышу Сигвалду и никогда больше от них не уйдет, думает Улав, а воротясь домой, он наденет Осте на палец кольцо и никогда больше ее не покинет, думает Улав, думает только об Осте, только о кольце, которое наденет ей на палец, и идет дальше, думая об Осте да о кольце, а больше ни о чем, идет по дороге; вот, наконец, и Бьёргвин, он шагает по улице, по улице, на которой прежде не бывал, и видит, что недалече впереди улица кончается дверью, в нескольких метрах впереди виднеется дверь, он подходит к ней, отворяет и входит в темный коридор, где громоздятся друг на друге какие-то бурые тюки, и слышит голоса, а в конце коридора видит свет, слышит голоса, множество голосов, которые говорят наперебой, так что стоит сущий гвалт, и он идет по коридору к свету, видит лица, тускло освещенные огоньками свечей и тонущие в дыму, видит глаза, зубы, шляпы и капюшоны, и шляпы эти и капюшоны теснятся за столами, рядышком, неожиданно раздается взрыв смеха, гулко отдается от стен; возле прилавка тоже стоят несколько человек, и один из них оборачивается, глядит прямо на него, а Улав пробирается мимо столов и становится вплотную за мужиками у прилавка, стоит и никуда двинуться не может, за спиной у него уже теснится народ, так что ему никуда не отойти; чтобы к прилавку подойти да взять кружку, надо набраться терпения, думает он, но все будет в порядке, думает он, ведь здесь совсем неплохо, светло и весело, думает Улав, и никто не обращает внимания, что он тут стоит, все заняты своим, болтают кто с кем, и весь этот гвалт кругом, ни голоса, ни лица не отличишь друг от друга, все голоса сливаются в невнятный гул, и все лица – как одно лицо, потом один оборачивается, и Улав видит серый капюшон на голове и кружку в кулаке, это же он, тот, что шел впереди нынче в Бармене, а теперь вот он здесь, Старик, подходит к Улаву и смотрит ему прямо в лицо

Вот и ты, говорит Старик

Опередил я тебя, говорит он

Дорогу-то лучше знаю, чем ты, говорит он

Выбрал путь покороче, говорит он

Так-то вот, говорит он

Ты ох как спешил, говорит он

Да только я пришел быстрее, говорит он

И, понятное дело, знал, где тебя найду, говорит он

Понятное дело, знал, что ты придешь в Трактир, говорит он

Меня не проведешь, говорит он

Старика так легко не проведешь, говорит он

Мне такие, как ты, знакомы, говорит он

Старик подносит кружку ко рту, пьет, утирает губы

Так-то вот, говорит он

а Улав, углядев перед собой чуток свободного места, пробирается туда и чувствует, как по спине бегут мурашки

Ну что ж, возьми себе кружечку, говорит Старик

а Улав думает, что отвечать не станет, ни словечка не скажет

Отчего ж не взять, говорит Старик

Коли надо, говорит он

а человек, что впереди Улава, поворачивается, прижимает кружку к груди, чуть сторонится, уступая место Улаву, и стоит с кружкой в руке, подносит ее ко рту, а Улав протискивается мимо него поближе к прилавку

Потолкуем позднее, говорит Старик

говорит за спиной Улава

Я подожду, говорит он

Возьми себе кружечку, тогда и потолкуем, говорит он

Я здесь останусь, в Трактире, говорит он