Тринадцать

– Что ж, разумно, – заметил я. У меня уже возникла одна идея касательно этой биты в прихожей – каким образом она могла быть связана с таинственным синяком на горле у Карла Тозера.

Тут к нам подбежала вся взмыленная секретарь суда. Сказала, что судья хочет немедленно встретиться с адвокатами сторон. Мы последовали за ней в кабинет Гарри, и на сей раз Прайор помалкивал в тряпочку. Наверняка напрягся из-за происшествия в жюри, понимая, что двенадцать человек, которые уже в первый же день суда пересрались между собой, в жизни не вынесут ему единогласный вердикт. Он так боролся за то, чтобы завоевать их сердца, – и вот на тебе…

Гарри сидел за своим письменным столом. Судейскую мантию он успел снять и повесить на вешалку, оставшись в белой рубашке и черных брюках с подтяжками. На столе перед ним лежал какой-то мятый бумажный листок, а рядом с ним – высокая стопка блокнотов.

Мы расположились в бархатных креслах напротив него. Секретарь уселась за свой стол, а сбоку от нее пристроилась стенографистка, которая принялась колотить по клавишам, едва только Гарри открыл рот. Кулуарный разговор на сей раз велся под протокол.

– Джентльмены, – объявил Гарри, – в ряды наших присяжных затесался подставной.

– Этого еще только не хватало! – не сдержался Прайор, хлопнув рукой по судейскому столу.

Я потер лицо, попросил у Гарри водички и закинулся еще одной дозой обезболивающих. В них я сейчас тоже нуждался. Даже еще больше, чем когда-либо. Помимо сломанного ребра, давала знать о себе голова, в которой зарождалась пульсирующая боль. Вообще-то бо́льшую часть дня все с ней было в порядке, пока я не трогал шишку на затылке. Теперь же я чувствовал, что скоро она готова разболеться по полной. И это не имело никакого отношения к бите, которой меня огрели вчера вечером.

Слова Гарри произвели примерно такой же эффект, как рояль, брякнувшийся оземь со стрелы подъемного крана.

Подставной…

Лично я с такими еще ни разу не сталкивался, хотя не раз слышал про них и читал в газетах. Подставной присяжный – это член жюри, который действует в соответствии со своими собственными планами. В большинстве случаев такой человек знаком с подсудимым – например, это какой-нибудь его дальний родственник или приятель. И в голове у него лишь одна цель – попасть в состав присяжных и подправить исход процесса в нужную ему сторону.

– Кто из них? – спросил Прайор.

– Вот, взгляните, только не берите в руки, – ответил Гарри. – А то тут и так уже полным-полно всяких отпечатков.

Мы оба встали и изучили мятый листок у него на столе. Написанное на нем слово «Виновен» отозвалось еще одной ударной волной боли у меня в черепе.

– Вы хотите приостановить процесс? – спросил я.

– Пока не знаю. Я уже просмотрел блокноты, которые мы раздали присяжным. И вроде как нашел, откуда этот листок. Два блокнота чистые. В большинстве остальных почерк даже близко к этому не лежал. Я, конечно, не эксперт-почерковед, но вот в этом явно очень похожий, – сказал Гарри, показывая на открытый блокнот у себя на столе. Почерк в нем был не просто похож на тот, которым было написано слово «Виновен» на мятом листке – он выглядел совершенно идентично.

– По-моему, и вправду тот же почерк, – согласился Прайор.

– По-моему, тоже, – сказал я.

Гарри попросил секретаря привести недавнего обладателя блокнота в свой кабинет. Ждать пришлось недолго. Спенсера Кольбера усадили на дополнительный стул возле стола Гарри. В другой ситуации мне не хотелось бы потерять такого присяжного. На бумаге – наш человек. Творческая личность, хипстер, либерал, любитель обтягивающих свитеров с высоким воротом и травки. Как раз то, что доктор прописал.

Он неловко присел на краешек стула, словно малолетний пацан, которого привели в кабинет директора за драку на школьном дворе.

– Мистер Кольбер, данная беседа ведется под протокол. Я хочу знать, не вы ли написали это слово на листе бумаги из блокнота, оставив его в качестве своего рода послания для своих коллег-присяжных, – обратился к нему Гарри.

– Что?! Нет, я не имею к этому никакого отношения!

– Вообще-то очень похоже на ваш почерк, – заметил Гарри.

Кольбер попытался что-то сказать, но передумал. Лишь пожал плечами, а затем все-таки выдавил:

– Я ничего не знаю про эту записку. Это не я, господин судья.

– Не делайте из меня дурака, сэр! Я уже сравнил эту записку с почерком в вашем блокноте. Даю вам последний шанс, – строго произнес Гарри.

Присяжный уставился в пол, собрался было что-то сказать, но лишь покачал головой.

– Подумайте как следует, мистер Кольбер. Прежде чем вы что-нибудь скажете, вам следует знать, что сейчас я могу пойти и допросить каждого из присяжных. Или же вы можете слегка сэкономить мне время. Тем более что если мне придется потратить еще какую-то часть своего дня на разговоры с другими присяжными, то можете не сомневаться, что ночь вы проведете не дома и не в отеле, а прямо тут, в камере временного содержания, пока я не решу, что с вами делать, – сказал Гарри.