Тринадцать

Я повернулся, чтобы посмотреть, о чём шепчутся, и замер всем телом.

Там была она.

Она сидела на книжной полке. У неё на коленях снова лежал пакетик с осколками её разбитой головы.

У меня как будто разбух кадык.

Как она сюда попала?

Логически это было бессмысленно. Мама, я знал, не сделала бы этого. Конечно, она любила розыгрыши, но она никогда раньше не разыгрывала меня в школе.

Ханна Уилсон подняла руку.

– Мистер Кунц, – окликнула она учителя. – Извините, но мне трудно сохранять внимание из-за… этого.

Она указала на куклу.

– Ого, – удивился мистер Кунц. – Кто её туда положил?

Никто ничего не сказал. Я опустил глаза в тетрадь.

В классе поднялась болтовня. Я слышал такие слова, как уродливая, жуткая и даже зловещая.

– Я спрашиваю, кто её туда положил, – снова обратился к классу мистер Кунц и подошёл к кукле. – Кто бы это ни сделал, у вас не будет неприятностей, – сказал он, глядя на хихикающих мальчишек в заднем ряду. – Я, как и все, люблю пошутить, но нам нужно убрать эту штуку, чтобы мы могли сосредоточиться.

Он ждал.

Настенные часы тикали. У меня было ощущение, что кукла выжидала, что я что-то скажу. Моя кожа стала липкой.

– Это я, мистер Кунц, – пробормотал я. Все повернулись. Мальчишки в заднем ряду снова захихикали. – Это была глупая шутка.

– Серьёзно, Митчелл? – прошептала Миа Лопес.

– Ну, подойди и забери её. – Мистер Кунц махнул мне рукой. Было похоже, что он не хочет сам прикасаться к кукле. – Убери её в рюкзак, чтобы мы могли сосредоточиться.

Я кивнул и встал. Все наблюдали, как я схватил куклу и её пакетик. Я засунул её себе в рюкзак и попытался сосредоточиться на уроке, но не мог перестать смотреть на два слова, которые мистер Кунц написал на доске.

ХИМИЧЕСКОЕ СВЯЗЫВАНИЕ.

На полу мой рюкзак пошевелился.

«Химическое связывание», – подумал я.

Я понял, почему кукла пришла ко мне на урок химии, и я знал, зачем она принесла осколки своей головы.

Я знал наверняка, чего она от меня хочет.

* * *

Весь этот день она появлялась в разных местах. На уроке рисования я нашёл её на своей полке. После обеда она появилась на дне моего шкафчика. Она даже появилась во время собрания Лабораторных крыс возле стены рядом с горелками Бунзена.

– Твой розыгрыш с куклой был несмешным ещё в первый раз, – заявила Миа Лопес.

В тот день, когда я вошёл домой и бросил свой рюкзак, я направился прямиком на кухню и взял бутылёк клея из ящика со всяким хламом.

«Химическое связывание», – подумал я.

Я отнёс куклу в свою комнату и вытряхнул содержимое прозрачного пакетика на стол.

Я начал, конечно, с научным подходом. Я разложил осколки рядами. Я разделил более тёмные части, которые, как я понял, были её волосами, и более светлые части, которые, должны были быть её кожей. Я нашёл два её глаза, нос и три осколка, которые составляли её рот. Я выложил эти осколки в ряд.

Когда я всё разложил, я сосчитал.

Было сорок три осколка.

Самый большой был размером с монетку. Самый маленький был всего лишь щепкой. Я усадил куклу на свой стол, но перед тем, как приступить к работе, я впервые заговорил с куклой.

– Если я это сделаю, – сказал я, – ты должна пообещать, что оставишь меня в покое. Ты должна перестать наблюдать за мной.

Я ждал.

Не знаю, чего я ожидал, но вдруг осколки глаз словно блеснули на свету. Знакомая дрожь почувствовалась в теле – сильнее, чем когда-либо.

«Это сойдёт за ответ», – подумал я.

И стал перебирать более светлые осколки.

Я начал искать тот, который я мог бы прикрепить к её зазубренной шее.

* * *

В ту первую ночь я проработал четыре часа. Я нашёл только два фрагмента, которые подходили к её шее.

Два. Из сорока трёх.

Проблема была в том, что было так много мелких кусочков и так много зазубренных уголков. Мне приходилось брать осколок и приставлять к её шее, а потом, когда он не подходил, мне приходилось переворачивать его и пробовать в другом месте.

Мне приходилось проходить через этот процесс снова и снова, пока я не убеждался, что нашёл идеальную пару. Иногда я не мог точно определить, подходит осколок или нет, поэтому я откладывал его в сторону и продолжал искать.

Я не хотел ничего приклеивать, пока не был уверен.

На следующее утро, когда я проснулся, она снова сидела у меня на подушке, расфуфыренная и безголовая, в пятнадцати сантиметрах от меня.

Я открыл глаза, увидел её там, и на этот раз мне каким-то образом удалось сдержать крик.

В тот день она появилась на полке в школьной библиотеке. Она появилась на заднем сиденье маминой «Тойоты». Она даже поджидала меня на полу в ванной после вечернего душа.

Представьте себе, что вы выходите из душа, заворачиваетесь в полотенце, поворачиваетесь и видите по большей части безголовую куклу, прислонённую к закрытой двери ванной.

Я вспомнил ту секунду до того, как уронил её, когда подумал, что, может быть, мне не стоит этого делать, что, может быть, лучше посадить её обратно на каминную полку и уйти.

Я сожалел, что не сделал этого.