Тринадцать

Затем однажды, около двух месяцев назад, я пришёл домой после внеклассного собрания Лабораторных крыс и бросил свой рюкзак прямо у порога. Ещё прежде, чем я поднял глаза, меня поразила знакомая дрожь. Я ощущал её в шее, в руках, по всему телу.

«Это она», – подумал я. Я взглянул на каминную полку. И конечно, нарисованные глаза куклы, казалось, сверлили меня.

Я сделал два неуверенных шага в гостиную.

«Откуда у нас вообще эта дурацкая кукла?»

И я понял, что не знаю. Я потёр затылок и задумался.

Каким бы ни был ответ, я был уверен, что это как-то связано с мамой. Она любит всё жутковатое. Необъяснимое наукой. Например, монстров, фильмы ужасов и жуткие розыгрыши. Это должно объяснять, как эта кукла вообще оказалась на нашей каминной полке.

Но двенадцать лет – это долгий срок, чтобы хранить что-либо на полке. У этой куклы должна быть какая-то история. Откуда она взялась? Что в ней такого важного, что мама хранит её так долго?

Чем она такая особенная?

В тот вечер за ужином я гонял по тарелке остатки горошка и моркови и поинтересовался у родителей.

– А откуда у нас… эта? – спросил я, кивнув головой в сторону гостиной.

Папа оглянулся через плечо.

– А, ты про куклу?

Я кивнул.

– Она великолепна, правда? – сказала мама с улыбкой. – Супержуткая.

Я отложил вилку.

– Я серьёзно, – не унимался я. – Откуда она взялась?

Папа зачерпнул полную вилку картофельного пюре.

– Мне кажется, это подарок от твоей двоюродной бабушки Мелинды, – сказал он. – Она гостила у нас несколько дней после твоего рождения. Когда она уехала, появилась эта кукла. Я всегда думал, что Мелинда оставила её в качестве подарка.

– В качестве подарка? – не поверил я.

Голова куклы, казалось, слегка склонилась к нам, как будто она подслушивала.

– Ага, – продолжил папа. – Как подарок твоей маме, потому что она так любит… ну, ты знаешь… такие вещи.

Папа имел в виду всё жуткое.

Мама оторвала взгляд от тарелки.

– Подожди, – сказала она. – Я думала, эта кукла появилась на каминной полке ещё до визита тёти Мелинды. – Она ткнула в сторону папы стаканом с водой. – Я думала, ты посадил её туда, когда мы обставляли гостиную.

– Эм-м-м… нет, – папа покачал головой. – Мне так не кажется.

Я почесал щёку. Мама и папа переглянулись и пожали плечами.

– Кажется, мы и сами уже не помним. Прости, Митчелл, – сказала мама.

– Вы не помните, откуда у вас взялась эта вещь? – Я откинулся на спинку стула и скрестил руки.

Я не верил своим ушам.

Все это время я терпел эту штуку, потому что считал эту куклу какой-то особенной. Я бы не был против мириться с ней, если бы мама сказала мне, что моя прапрабабушка привезла эту куклу на корабле в Америку квадриллион лет назад или что один из моих прадедов собственноручно расписал её в какой-нибудь деревенской мастерской.

Но нет.

Эта кукла была лишь дурацкой куклой – одной из тех вещей, которые оказываются на каминной полке, потому что их больше некуда пристроить. И родители даже не могли вспомнить, откуда она взялась.

У нас не было никакой причины и дальше хранить эту куклу.

Даже один день.

– О-о-о. – Глаза мамы вдруг заблестели, и она понизила голос. – А что, если бы кукла сейчас вошла сюда… сама по себе. – Она скорчила жуткое лицо и замахала руками перед собой.

– Она не войдёт, – отрезал я.

После ужина я сразу же пошёл в гостиную.

Я заглянул на кухню. Родители болтали и мыли посуду.

Я подошёл к камину.

Я решил, что больше всего в этой кукле мне не нравились её глаза. Они были зелёные, маленькие и слишком реалистичные. Нарисованные посреди её яично-белого лица, они придавали ей фальшивое, чересчур невинное выражение.

Я никогда раньше не прикасался к этой кукле. Ни разу. Но пришло время избавиться от неё, поэтому я встряхнул пальцами, снова взглянул в сторону кухни и схватил её за бок.

Она была лёгкой. Пустой, как я догадался.

Мой план был в том, чтобы пойти в гараж и спрятать её в какой-нибудь коробке или, может быть, даже бросить в мусорку.

Я сделал два шага, но тут же остановился.

«Подумай, – сказал я себе. – Рассуждай логически».

Мама или папа заметят, если кукла исчезнет. Тем более, мы только что говорили о ней. Они будут меня о ней расспрашивать, и мама, закоренелая любительница всего ужасного и жуткого, заставит меня откопать её обратно и вернуть на место.

Если я хочу избавиться от куклы – наверняка избавиться от куклы – мне нужно более надёжное решение.

Мне в голову закралась идея.

Я медленно перевернул куклу вверх ногами. Пол в нашей гостиной был сделан из твёрдых дубовых досок. Я посмотрел на них и шаркнул ногой.

«Может, не стоит, – подумал я. – Может, лучше посадить куклу обратно на каминную полку и уйти».

Я заглянул кукле в глаза. Холодная дрожь, которую я чувствовал тысячу раз прежде, охватила меня. Я напомнил себе, что эта кукла не была какой-то особенной.

Я вытянул её вперёд.

А затем я просто позволил ей выскользнуть из моих пальцев.

Она упала головой вниз. Я смотрел, как она падает и падает и…

Бабах!

Как Большой взрыв.