Тринадцать

Я не виню мисс Беккет. Официально в школьном журнале меня зовут Эмма Дэвис. Проблема в том, что в моей школе около двенадцати других Эмм. Эмма Кэмпбелл. Эмма Перкинс. Эмма Грин. Целый список Эмм.

Так что я стремилась стать кем-то другим.

Кроме того, мне нравилась мисс Беккет. Мне нравилось, что она называла нас будущими художниками. Мне нравилось, что она выкрасила кабинет ярко-жёлтой краской и заплетала волосы в одну длинную косу. Мне нравилось, что она никогда не комментировала мой новый стиль – ни мой блестящий лак для ногтей, ни высокие ботинки, ни серьги. Она просто позволяла мне понять… себя.

– Вау, – произнесла мисс Беккет, глядя на мой вулкан. Она провела пальцем вдоль одной из рек лавы. – Это… хорошо. Очень хорошо. – Она наклонилась ближе. – Отличное затемнение. Отточенная перспектива. Твои художественные приёмы такие… уникальные.

Это последнее слово заставило меня улыбнуться.

Уникальная.

Вот какая была новая я, Сапфира Дэвис.

Прежняя я, Эмма Дэвис, была, если начистоту, чем-то вроде клона средней школы. Она носила синие джинсы, слушала поп-музыку и проводила выходные в кинотеатре в центре города.

Но Сапфира Дэвис – она будет совсем другой.

Она будет оригинальной. Она будет художником.

Единственной в своём роде.

* * *

Мисс Беккет поставила пятёрку за мой вулкан – девяносто девять баллов, что было самой высокой оценкой, которую она вообще ставила, потому что, по её словам, ни одно произведение искусства не может быть совершенным.

Она даже вывесила мой вулкан на доску в классе, чтобы все видели. Потом она дала нам новое задание.

– На этой неделе, мои будущие художники, – сказала она, перебрасывая через плечо свою длинную косу, – вашим заданием будет нарисовать животное. Любое животное, какое захотите.

Я потеребила свои три серёжки.

Я предположила, что другие ученики нарисуют птиц. Во всяком случае, именно это нарисовала бы Эмма Дэвис. Она нарисовала бы парящего орла или планирующего по небу ястреба.

Пока все доставали бумагу и карандаши и приступали к работе, я выжидала. Когда мои одноклассники углубились в свои рисунки, я встала и пошла к точилке для карандашей. По дороге я заглядывала всем через плечо.

И конечно же, Оливия Гонсалес, моя соседка по парте, рисовала сокола.

Эмма Грин работала над чайкой.

Дилан Джонсон, сидевший у окна, пририсовывал длинный клюв колибри.

Стоя у точилки, я задумалась.

Что бы нарисовала единственная в своём роде Сапфира Дэвис?

В этот момент по стене пробежал жирный паук. Я отпрыгнула. Все были так заняты своими рисунками, что никто, кроме меня, не заметил паука.

Никто, кроме меня.

Так мне и пришла эта идея.

Идея для художественного проекта, который действительно будет единственным в своём роде.

* * *

Я решила нарисовать не одного паука, а трёх. Как мои серёжки. Все остальные рисовали только одно животное прямо посередине листа.

Но я могла отличиться.

Я могла бы разместить своих пауков в разных местах на листе. Одного вверху, одного с краю и одного в нижнем углу.

Я нарисовала пауков большими – больше четвертаков. Я нарисовала их висящими на тонкой паутине. Я часами рассматривала изображения пауков на своём телефоне, и мне понадобилось несколько дней, чтобы набросать их странные глаза, крошечные кривые лапки и острые изогнутые жвалы. В итоге мне показалось, что мои пауки получились довольно неплохо.

В конце недели я побарабанила ботинками по полу, откинулась на спинку стула и посмотрела на свой рисунок.

– Жуть, – сказала Оливия Гонсалес. По-моему, она даже сморщилась.

– Чего-то ещё не хватает, – сказала я.

За моей спиной раздался голос мисс Беккет.

– Над чем ты работала на этой неделе, Эмма?

– Я Сапфира, – напомнила я ей.

– Сапфира. – Она постучала пальцем по лбу, словно пыталась вбить моё имя в голову. И я надеялась, что у неё это получится. Мне просто нужно было продолжать вести себя как Сапфира Дэвис, продолжать одеваться, как она, продолжать рисовать, как она, и со временем люди забудут об Эмме Дэвис, клоне средней школы.

Я пододвинула свой рисунок к краю парты.

– О-о, пауки, – протянула мисс Беккет, и голос её звучал взволнованно. – У меня в классе никто раньше не рисовал пауков.

«Единственная в своём роде», – подумала я.

– Они ещё не закончены, – сказала я, отмахиваясь от своего рисунка. На трёх моих пальцах были кольца. – Им чего-то не хватает. Я не пойму, чего.

Мисс Беккет прищурилась и провела рукой по своей длинной косе.

– А-а. – Её осенило. Учительница взяла мой карандаш. – Как насчёт этого? – Она добавила несколько маленьких волосков на одну из лапок паука. Волоски были такие тонкие, такие мелкие, что их почти не было видно.

Но паук в верхней части листа, казалось, поёжился и зашевелился.

– Вау, – изумилась я.

– Всё дело в деталях, – сказала мисс Беккет, – они оживляют рисунок.

Я кивнула.

Она вернула мне карандаш.

– Попробуй, мой будущий художник.

Я склонилась над листком. Я добавила тончайшие, мельчайшие волоски на одну из лапок паука, того, что на краю листа, в нижнем углу.

Это сработало. Я провела рукой по рисунку и практически ощутила волосатые тельца пауков.