Тринадцать этажей

Одним из этих зданий было ветхое строение под названием Уэстерленд-Хаус, по имени сэра Генри Уэстерленда, заказавшего его возведение. Ссылки на названия соседних улиц выглядели многообещающими, а если взглянуть на исторический план Уайтчепела… Кари ощутила восторженное возбуждение открытия, определив, что фундамент здания, в котором она сейчас находилась, в свое время мог держать стены Уэстерленд-Хауса. Вздрогнув, она оторвалась от книги, испугавшись, что слишком долго не обращает внимания на телефон.

– …звонок очень важен для нас. Вам обязательно ответят в самое ближайшее время.

А может быть, не ответят.

Вооружившись названием, Кари атаковала Интернет, а также несколько более респектабельных томов, взятых в библиотеке. В Сети информации было очень мало, но все-таки на страничке, посвященной Джеку-потрошителю (а кому же еще, как не ему?) ей удалось отыскать фотографию, на которой, как утверждалось, был снят Уэстерленд-Хаус после пожара. На Кари произвели впечатление не жутковатый шрифт и не вульгарная подпись, а сама фотография. Нижние этажи почернели и обгорели. Вокруг валялись горы мусора, и в размытом серебре дагеротипа девятнадцатого века можно было различить с десяток неясных силуэтов и линий, которые могли быть останками жертв, изуродованных огнем, как и возвышающееся над ними строение, все еще тщетно молящих о спасении. А после третьего этажа здания просто больше не было, последние ряды кирпича оплавились и обуглились от невыносимого жара. Подождите. Кари узнала эти кирпичи. Зияющие пустотой окна, которые много лет спустя заберут ярко-желтой решеткой. Ее охватила дрожь, хотя она не могла сказать, почему именно, и совершенно внезапно она почувствовала себя очень маленькой. Кари закрыла ноутбук.

В «Истории Уайтчепела» история Уэстерленд-Хауса была описана более подробно. После пожара участок земли приобрел некий Чарльз Фелл, человек, сделавший состояние на добыче драгоценных камней. Увидев фамилию, Кари улыбнулась, радуясь тому, что ее догадка подтвердилась. В 1876 году Чарльз Фелл снес несколько соседних строений и на расширившихся площадях перестроил здание в красильную фабрику. Фабрика принесла в район такие нужные рабочие места, но также и новые проблемы.

Вину за смерти нескольких детей, случившиеся в районе в течение следующих лет, возложили на токсичные выбросы фабрики, и в одной из газет фабрику Фелла даже окрестили «Дворцом Яда». Определенно, свою роль сыграло то, что в то время как большинство аналогичных предприятий перешли на исключительно анилиновый способ крашения Уильяма Генри Перкинса, Фелл упорно продолжал использовать для производства сочной зеленой краски мышьяк, отчего, предположительно, болели многие его работники. Это в сочетании с низкими даже по меркам того времени стандартами охраны труда приводило к высокой текучке кадров. Когда работник вынужден был покидать фабрику в связи с заболеванием, травмой или смертью, злые языки шутили, что он «отправляется на бал», поскольку ходили упорные слухи о том, что Фелл построил в самом сердце фабрики потайной танцевальный зал, отделанный позолотой и замбийскими изумрудами и рубинами, добытыми на бирманских копях Фелла, работники которых подвергались жестокой эксплуатации. Место для тайных вечеринок и приема избранных гостей, которые никогда не распространялись о том, что происходило в этих стенах. Невозможно сказать, как и почему родились эти слухи, но та легкость, с какой они укоренились в сознании сотрудников Чарльза Фелла, наверное, позволяет нам получить некоторое представление о том, как относились к своему хозяину работники фабрики.

Кристин Доус, «История Уайтчепела», глава 14 – Вторая революция

* * *