Тринадцать подвигов Шишкина

– Японские! – раскинув полные руки, крутнула директорша «сельпо» перед носом Александра оба костюма. – По последней моде! Какой?

– А померить можно? – робко спросил Шишкин-младший.

– Конешно! – расплылась радушной улыбкой Поликарповна. – Вот тут у девок зеркало. – Отдёрнула она занавеску, за которой оказались целое трюмо, рукомойник, столик с двумя хлипкими табуреточками, на стенке – полочка с чашками, сахарницей и другой чаепительной обязаловкой. – Но и так скажу вам, Александр Сергеич, – оба как по вам сшиты. Но померяйте, померяйте… – И она деликатно выплыла в торговый зал, где тут же обрушилась на переругивающуюся с парой мужичков Любку: – Да што ты с ними лаешься! Напиши объявление и прилепи себе на весы: «Белой водки нет и не ожидается – ликёроводочный завод на ремонте!».

– Вопросы есть? Вопросов нет! – Это Поликарповна уже мужичкам.

«Ну это вряд ли, – улыбнулся про себя Шишкин. – Чтоб областного водочного монстра остановили! Да не в жизнь! В самом жутком случае одну поточную линию могут на ремонт поставить, но чтобы весь завод… Революция начнётся! И пойдёт на баррикады не пьющий люд, а чиновничье войско – это ж кошмарные убытки для областного бюджета и прочих госкарманов. Называла как-то маман Шишкина какую-то умопомрачительную сумму… Не-е-ет! Это «ландрасский вепрь» мужикам аукается…»

Оба костюма и впрямь словно по Шишкину сшиты. Остановился он – не сразу – на коричневом. Мелькнула поначалу мыслишка раскатать губу на оба, но победила скромность, а больше не она – к скромности Шишкин-младший относился довольно снисходительно – победило некое предубеждение: чёрный – это тождественно свадебному, тем более, этот шедевр «Made in Japan» – с искоркой. О грустном не хотелось.

В тон костюму в «закромах» Марии Поликарповны обнаружились и шикарные японские «корочки» – невесомые тёмно-коричневые туфли, отливающие благородной чуть притушенной лакировкой. В общем, из магазина Шишкин-младший вышел – кум королю, с аккуратно перевязанным бечёвочным шпагатом свёртком.

И столкнулся на крыльце «сельпо» с Анжеликой.

– Привет, Саша! – загадочно улыбнулась фельдшерица. – Не окольцевали ещё… в Кашулане?

– Да ладно тебе… – буркнул Шишкин-младший, чувствуя, как лицо заливает алая краска. И оглушительно чихнул!

– Да ты простыл! – воскликнула Анжелика. – Небось последствия вчерашней битвы со стихией? Приходи ко мне лечиться… И корова, и волчица, и… жучок-паучок… – Она обволокла Александра грудным смешком и новой загадочной улыбкой. И что-то в этом её поведении насторожило Шишкина-младшего, а вот что – непонятно.

Анжелика грациозно, с эффектом повиливая филейной частью, зашла в магазин, а Шишкин с испорченным настроением ступил с крыльца.

– Шишкин? Сашок?!

Он обернулся. Из синего «уазика» (что уже само по себе являлось экзотикой, потому как везде и всюду «четыреста шестьдесят девятые» были крашены одинаково – в зеленовато-коричневый, «защитный», цвет «хаки») вылазило что-то большое и знакомое.

Автор этих строк не уточнял, какого роста и габаритов был классик, родивший «Капитал», но гордо посаженная голова пассажира «уазика», с буйной чёрной шевелюрой и щегольски подстриженной бородкой той же масти, так и просилась на канонический портрет. Как в старом анекдоте про Вовочку, которого учитель спросил, показывая на висящий над классной доской такой портрет: «А кто это изображён?», на что Вовочка ответил, что это школьный истопник дядя Вася. Учитель в испуге призвал директора, но и ему школьник ответил то же самое. Призвали дядю Васю. Матерь божья – одно лицо! «Дядя Вася! – закричал директор. – Ты хотя бы бороду сбрил – дети путаются!» – «Бороду сбрить можно, – согласился истопник, однако постучал себя по лбу. – А умище-то куда денешь?» Действительно! Вот и сейчас. Классика коммунистического учения Шишкин-младший признал, а вот пассажира «уазика» никак не получалось.

– Сосед! – «К. Маркс» обеими руками хлопнул Александра по плечам. – Шишкин! Сколько лет, сколько зим!

«Ба-а! – изумлённо проорал внутренний голос. – Так это же Сашка Колпакиди!» Старшего отпрыска тёти Эли Шишкин-младший последний раз лицезрел две пятилетки назад, когда тот, закончив школу, укатил в Симферополь. И ведал про тёзку только то, что в прошлом году, появившись в селе, сообщила его сестрица Машуля: развёлся, вернулся к родным пенатам, папаша устроил к себе, в службу снабжения областного геологоуправления.

– Ты?!

– Я!

– А тут-то какими ветрами?

– Неисповедимы пути снабженческие! – захохотал Колпакиди. – Нет, Машка мне говорила, куда тебя черти занесли, но сегодня мне тут даже в голову не пришло! Однако кто-то сверху, – Колпакиди ткнул пальцем в небо, – напомнил! Это дело надо отметить! Тут что-то злачное-то имеется?

– Только колхозная столовка с комплексным обедом…