Тринадцать подвигов Шишкина

– Я тебе ещё раз повторяю: ты решил – вот и хлебай! Ещё я в интриги мадридского двора не играл! Мать, вон, узлов понавязала, коробов напаковала – на целую дивизию!.. И как у тебя ещё хватает наглости нас обвинять?! Ты кто такой, – окончательно набычился Сергей Петрович, – чтобы мы тут как бы представление со всеми этими сборами перед тобой разыгрывали? Тебе давно всё было высказано. Решил ехать – поезжай! А нам нервы не мотай. Мать и так уже изошла!

Шишкин-старший выругался и ушёл к себе в кабинет, плотно закрыв за собой туда дверь.

– Но ведь кто-то подсуетился… – в который раз повторил Шишкин-младший, глядя то на мать, то в окно, то на ковёр под ногами.

– Господи… – в который раз вздохнула Альбина Феоктистовна. – Ты столько читаешь детективной литературы, а сыщик из тебя никакой. Да в любой интриге самое первое предположение: шерше ля фам!

– Ты это о чём? – вздрогнул Шишкин-младший и быстро перебрал в уме всех прелестниц, затягивающих на его нежной шее удавки. Подходящей кандидатуры пока не обнаружилось…

– Господи… – повторила мать, и в её голосе даже бряцнул оружейный металл. – Да чего тут гадать!

Альбина Феоктистовна ткнула пальцем в сторону прихожей.

– Про соседушку забыл?

– Машка, что ли?! – засмеялся Александр. – Ма, да ты в своём уме? Чего она может…

– Она пока ничего… – многозначительно сказала маман Шишкина. – Но есть ещё Георгий Аполлонович, с руки которого кормятся всяким импортом иногда такие люди, которые как раз могут…

– Да я на Машку с высокой колокольни… Ты как будто не знаешь и не ведаешь!

– Все вы так говорите, а потом – раз! А уж ты-то…

– А что я-то?

– Молчи лучше! – грозно посмотрела на сына Альбина Феоктистовна. – Мне достаточно того, как твои лахудры у нас телефон обрывают!

– Так это же лучшее доказательство, что Машка совершенно побоку…

– Ага, ещё и поговорка есть: наш пострел везде поспел.

– Ну здесь-то я чист и безгрешен! – Александр, смеясь, прижал руку к груди. – Тем более что я бегу, скрываюсь с глаз богини этой черноокой!..

– То, что ты паясничать мастер, это мы с матерью и так знаем, – прогудел отец, появляясь из кабинета. – Заканчивайте-ка вы свои угадайки. Слушать уже надоело. У одного во всём родители виноваты, а у другой – Колпакиди. Я тебе, сын, другое скажу. Жизнь по-разному поворачивает, но не суй голову в номенклатурные коридоры. Там такие сквознячки гуляют – насморком не отделаешься. Запросто воспаление лёгких подцепить. Плевмонию, так сказать, – Шишкин-старший ехидно глянул на супругу, – и порою с летальным исходом… А ты ещё меня обвинять взялся…

На том, собственно, дознание и завершилось. Полным фиаско Шишкина-младшего. Записывать родного батю во враги-интриганы – это уже и впрямь из области стопроцентной паранойи. Да и к чему, в сам-деле, сыск учинять? Через пару дней надо уже отбывать «утренней лошадью» в буколики. И Александра даже слегка царапнула совесть – чего он, действительно, предков-то канает…

Постигло фиаско и Альбину Феоктистовну. Александр тёплым полуденным часом возвращался домой, прогулявшись по магазинам за всякой бытовой мелочью, когда встретил у подъезда Машеньку Колпакиди. Девушка вспыхнула такой радостью, что Шишкин-младший мгновенно почувствовал недоброе.

– Привет! – как всегда обворожительно улыбнулась Машенька, заглядывая ему через глаза на самое дно души. – А я тут узнала, что ты в сельскую школу распределился…

И Машенькина улыбка тут же сменилась очами, полными слёз.

– Саша, я буду скучать…

– Маш, ну чего ты выдумываешь, – как можно мягче сказал Шишкин-младший, обходя соседку. Но она не отставала, цокая каблучками по ступенькам за спиной Александра.

– Ничего я не выдумываю! Нам давно пора объясниться…

– Чего?! – Шишкин-младший чуть не выронил ключи и сумку с покупками. – Ты о чём?

– Саша, нам надо серьёзно поговорить.

– Ну заходи, – опрометчиво распахнул дверь перед соседкой Александр.

Машенька переступила через порог и замерла напротив большого зеркала, не забыв скосить глаза на собственное отражение.

– Саша, мы взрослые люди… И так дальше продолжаться не может, – решительно, даже с каким-то надрывным отчаянием, проговорила Машенька, устремив два полнослёзных чёрных озера на Александра.

На всякий случай, он отступил от соседки в глубь прихожей.

– Саша, ты же знаешь, как я к тебе отношусь и что ты для меня значишь…

– Маш, ты всё себе выдумала, – повторил Александр.

– Ничего я не выдумала! – повторила Машенька. – Это всё ты сам себя обманываешь, я же вижу! Я же это чувствую!! – уже вскричала она.

– Кончай, Машка… – сказал Александр, стараясь изобразить с максимальной достоверностью полнейшее равнодушие, но чувствовал, что получается это плохо, неубедительно, потому как фибры души, пронизанные прямо-таки магическим излучением очей Машеньки, затрепетали жалким, перепуганным заячьим хвостиком.

И проницательная Машенька это почувствовала. Тем самым необъяснимым наукой чутьём, которое присуще только женскому полу и волчьим особям. Шишкину-младшему даже показалось, что из-под зазывно чуть приподнятой верхней губы прелестницы на миг сверкнули острые белоснежные клыки.