Тринадцать тысяч дней без солнца. Часть первая

Девочек пришлось проинформировать, что новенький теперь – мой парень. На уроках я получала записки без подписи, в которых было достаточно странное содержание, типа: «Зачем тебе он нужен? Не порти нам малину. Отстань от новенького». И прочая чушь. Я не отвечала, – кому отвечать-то, – с Гошей роман продолжался. Не развивался – нечему было развиваться, это было искусственно созданное мероприятие, оно просто проходило. Продолжалось. Шло ровным темпом. Я с детства дружила с сыном завуча по воспитательной работе, Лёхой. У него была девочка Таня, на год нас младше. Часто мы стали гулять вчетвером. Заклятые подруги от меня давно отстали, и по Гоше вздыхать перестали. Новый год мы даже встретили у одной из них. Её давно нет в живых. После школы я её толком не видела. Сейчас, когда я пишу эту книгу, я начинаю понимать одну очень важную вещь: каждый человек имеет право, чтобы о нём сказали после смерти. Сказали так, чтобы это не потерялось. Осталось буквами на бумаге. Простите, я отвлекусь буквально на два абзаца, расскажу про Янку, а после мы вернемся к нам с Георгием.

1988 й года мы с Гошей встречали у Янки в её прекрасном частном доме недалеко от берега Иртыша. Их отец отделал всё внутри вагонкой, в доме было стильно, красиво и уютно. Это сейчас вагонка – типовая отделка, а в восьмидесятые она была шиком. Родители Яны разрешили нам что-то выпить, кажется пиво. Вся обстановка была очень душевной и полностью противоположной обстановке у меня дома. Гостеприимные родители, красивый ремонт, холодное пиво, закуски, смех, веселая дружная болтовня. Как мне там было хорошо, и как не хотелось уходить. Янка не была моей близкой подругой. Но мы всегда приятельствовали. Вместе пели в школьной группе, играли на гитарах. Янка хотела выйти замуж и нарожать детей, я хотела уехать в Москву и стать актрисой. По итогу толком не вышло ни у кого, но Яна тогда попыталась. Она познакомилась с мужем в институте, на экономфаке сельхоза. Он был красивый парень из деревни, половина сельхоз института была из деревень. Они приезжали получить высшее образование, и стать в своих колхозах руководителями, агрономами, экономистами. Гена получил кроме образования Яну. Она была красивой, здоровой, спортивной девахой. В прошлом – гимнасткой. Поехала за любимым в деревню, открыла вместе с ним бизнес, родила двоих детей. Её мечта полностью осуществилась. Последний раз я видела её беременной вторым ребенком. Беременность Янке удивительно шла. Да и вообще, она выглядела абсолютно счастливой, буквально светящейся. Мы встретились случайно, поговорили, а потом подошел её муж, и мы попрощались. Через несколько лет – два, три, – моя мама позвонит мне и скажет будничным голосом:

– Ты знаешь, что Яна умерла?

К тому времени я уже много думала о смерти, боялась её. Похоронила бабушку. Ленку. Первого мужа. Но Янка?! Этот пышущий здоровьем и светящий счастьем человечек? Сама жизнь во плоти?

– В смысле – умерла? Как?

– Да… муж её нашел себе молодую. Яна-то старая уже. (Нам не было и тридцати). В общем, насколько я знаю из своих источников (источники достаточно надежные, учителя нашей школы), она слегла с какой-то болезнью. Температурила, бредила. Самое интересное знаешь, что? В бреду она не детьми своими интересовалась. Яна всё спрашивала: «Как там Гена? Гена ел? Гена в порядке?!» Ну? Как тебе?

– Ужасно. И поверить трудно.

Как я узнала позже, Янка свалилась с каким-то банальным гриппом, который на фоне стресса вцепился в неё мертвой хваткой. То есть, буквально. Я помню её молодой и красивой. Даже не беременной и счастливой, какой она была в нашу последнюю встречу. А именно молодой, красивой, хулиганистой Янкой. Приносящей в школу искусственных мух, прыгающей с ними по партам. Я очень благодарна ей за новый 1988 й год. И я её помню. Не всех живых я так ярко помню, как Янку Пепеляеву. И пусть она умерла нелепо и ни за что, я хочу, чтобы где-то о ней было написано несколько хороших слов. Пусть тут, у меня. Ведь она действительно не сделала никому ничего плохого.

Мы вышли от Янки под утро, Гоша провожал меня через парк. Около моего дома первый раз поцеловал. Умел ли он целоваться? Нет. Не умел. Умела ли я? Да. У меня это в крови, я очень хорошо целуюсь. Этот навык либо есть, либо нет. Нам было почти по шестнадцать лет, и я, как уже опытная, понимала, что это просто первый шаг. Таких поцелуев может быть еще десять, двадцать, или пятьдесят, но всё ведёт к одному. И тут уже надо решать: расставаться, или трахаться. Я привыкла к Гоше, он был достаточно привлекательным, умел слушать, говорил немного. Тогда мне казалось, что я влюбилась. И расставаться не хотела точно. В итоге, я начала совершать глупости, которые корнями шли из моего изнасилования.