Тринадцатая девушка Короля

Когда я перешла к рассказу о том, как мы с Рейкой решили, что мне надо взять чужое имя, небо за окном посерело, и я вдруг поняла, что не так-то и просто сосредоточиться на одной конкретной мысли, когда ты лежишь в одной кровати рядом с мужчиной, который мало того, что твой муж, так еще и очень сильно тебя волнует.

— Так как, говоришь, вы решили долг для Папаши отрабатывать? — мурлыкнул Кэйнаро и осторожно сдвинул лямку моей сорочки с плеча.

— Не говорю, — испугавшись, я вернула сдвинутое на место. — Но в целом… То тут немножко удачи, то там…

— То тут, то там? — он повторил свой маневр и закрепил его поцелуем в оголившееся плечо. — А если поконкретнее?

— Поконкретнее? — морги! Рассказывать о своих тайнах — это одно, а вот о Рейкиных… Особенно, если учитывать, что Рейка ими делиться совершенно не хочет. — А кстати! Ты мне пока еще не рассказал, как про мое настоящее имя догадался и про то, что я из-за Гряды. По портрету узнал?

— По какому портрету?

— Я у тебя в кабинете видела. В конверте лежал.

Кэйнаро отстранился, забыв про поцелуи, и с недоверчивым удивлением заглянул мне в лицо.

— Серьезно? Ты его видела? А я не смотрел. Сжег, не открывая.

— Почему?

— Потому что, — он мягко поцеловал меня, сладко раздвигая языком мои губы, и я, забыв о стыде, ответила тем же. Имею право! Я все-таки мужняя жена. Опять.

— Потому что не хотел, чтобы что-то помешало мне быть с тобой, — продолжил Кэй, когда я уже успела забыть о первоначальном вопросе. — Потому что боги выбрали для меня другую невесту, а я хотел именно тебя.

— Другую? — на миг меня накрыло волной такой ядовитой ревности, что я едва не задохнулась. — Какую другую?

— Не все ли теперь равно? — радостно ухмыльнулся Кэйнаро, стягивая через голову рубаху. — Когда моя жена именно ты? Жена. Эстэри… Представь себе, моя!!

— Представляю, — севшим голосом ответила я и осторожно, по контуру, пальчиком обвела знакомую татуировку на его груди. Я видела ее во время его болезни, но только сейчас набралась смелости, чтобы спросить.

— А это что?

— Ерунда, — Кэй нахмурился и распластал мою ладонь по своей груди, прижав ее сверху ладонью. — Не обращай внимания.

— Не обращать?

Внутри меня внезапно проснулся морской демон, тот самый, что все мое детство и раннюю юность подбивал на глупости, за которые основательно перепадало вожжами по спине. Поэтому я оттолкнула Кэйнаро — не полностью, а только для того, чтобы сесть ровно — и решительно стащила с себя сорочку, оставшись перед жадным взором в чем мать родила.

— Эр-ри? — он шумно выдохнул через нос. — Ш-ш-што ты…

Было по-настоящему стыдно, но я не прикрылась руками, хотя от его жаркого интереса кружилась голова, да так сильно, что я едва не забыла, из-за чего я все это затеяла.

— Знаешь, а у меня, кажется, есть такая же…

И до того, как Кэй успел что-то сказать, повернулась к нему спиной.

— Я даже не думал об этом, — минуту или две спустя хриплым голосом произнес Кэйнаро и погладил отметину на моей спине. — Просто не думал. Хотя стоило догадаться…

Очень медленно он принялся расплетать мою растрепанную косу, шепча:

— Я ведь только сегодня вечером, когда увидел Роя и братков, допетрил, кто ты на самом деле такая, — рассмеялся он и несильно дернул меня за волосы, пока я не прижалась спиной к его груди. — Сама посуди. Невинная вдова с чужим ребенком, со способностями к магии и с восемью герлари… Лэнар слишком прост для того, чтобы под его небом могло родиться такое чудо.

Запрокинув голову и широко распахнув глаза, я смотрела в лучащееся от восторга лицо мужа и улыбалась.

— Говорят, что боги — самые большие шутники, — шепнул он, разворачивая меня к себе лицом и обвивая моими ногами свою талию. — Пожалуй, сегодня же надо будет принести им в жертву самую жирную карфу, которую я только смогу поймать.

Он так и не объяснил мне в тот момент, что же за отметины украшали наши тела (к этой теме мы вернулись позже), но я и сама совсем о них позабыла, потому что сложно о чем-то думать, когда тебя настойчиво и горячо целуют.

Говорят, любовь — это когда одно сердце на двоих. Не знаю насчет сердца, но дыхание у нас точно было одно. Дыхание и проникающее в кровь желание, жадное и требовательное. Когда Кэйнаро опрокинул меня на кровать, прижав тяжелым телом к простыням, я не испугалась и не задохнулась от стыда, а лишь нетерпеливо задрожала и вскинула руки ему на плечи. Стыду и страху не было места между нами. Только обжигающая, сводящая с ума страсть, сладкая, будто дурманный мед.

Я гладила ладонями шею Кэя, и ощущение его кожи под моими пальцами приводило в восторг и делало невероятно смелой и раскованной.

— Еще, — задыхалась я, млея от совершенного бесстыдства мужских губ.