Тринадцатая гостья

— Но почему она упала именно на тебя? А не на Розу, которая крутится на кухне все время? Или на меня? Это ведь как надо все предусмотреть и следить за тобой, чтобы план сработал, чтобы полка упала именно в тот момент, когда рядом с ней будешь проходить именно ты.

— А я думаю, что план этого преступника сводился к тому, чтобы полка с тарелками просто упала — неважно, на кого, понимаешь? Чтобы появление осколков в макете оправдать. А еще все это делается для того, чтобы мое внимание было постоянно приковано к этому чертовому макету!

В этом она была права. Кто лучше самого режиссера знает основную цель постановки?

— Тсс…

Она приоткрыла дверь, и мы увидели спящую Розу.

— Она спит. Ладно. Поднимемся наверх.

— А вдруг там еще что-нибудь будет эдакое? — вдруг предложила я.

— Думаешь, одним пожаром дело на сегодня не обойдется? Ему захотелось двойной дозы страха?

— Пожар — это уже страшно, здесь ты права. И если этот поджог был репетицией настоящего пожара и угол дома должен по-настоящему загореться, то здесь уже без полиции не обойтись. Кстати, дом застрахован?

— Да. Клементина все застраховала. Она была очень умной, хозяйственной женщиной.

— Но все равно, если дом сгорит — будет ужасно жалко. И сам дом, и все эти прекрасные вещи, которыми дом просто набит, — искренне заметила я.

— Типун тебе на язык, — холодновато отозвалась Соня.

— Извини.

Мы поднялись на чердак, и, оглянувшись, я вдруг заметила в руках у Сони бутылку. На этот раз это было виски. Видимо, она прятала ее в кармане пижамной куртки.

— Да, да! Ну и что?! Это мое дело!

Мы включили свет. На чердаке все еще крепко пахло дымом, да и воздух был не прозрачный, а мутный. Как растворенная водой анисовая водка, подумалось мне почему-то. Быть может, потому, что в руках у Сони появилась еще одна маленькая бутылка, от которой крепко пахло анисовыми каплями и моей детской простудой.

— Соня, ты что, решила напиться? А мне тогда что остается делать? — возмутилась я. — Вот только еще алкоголички во всей этой истории мне и не хватало! А если я тоже напьюсь? А если мы вместе с тобой примемся пить? Да у нас не только дом сгорит, но и мы вместе с ним!

Еще я хотела добавить, что главное во всей этой истории — найти мотив этих странных поступков. Хотела сказать, но не успела.

Глаза мои округлились от ужаса, когда я увидела внутри макета, в том месте, где находилась, вероятно, кладовая рядом с кухней, куклу-мальчика в синем комбинезоне.

— Послушай, а почему у него такое голубое лицо? Словно его вымазали в голубой зубной пасте?

— Но я же выбросила его!!!

— Кого?

— Эту куклу, помнишь, я рассказывала тебе, что эту куклу уже подкладывали сюда? А потом ко мне пришел устраиваться наш садовник, Уве. Ну, тот. Он сильно пьет, собака! Между прочим, что-то давно я его не видела. Вчера, как я уже тебе рассказывала, я нашла его в садовом домике — пьяным. Я еще принесла ему семена садовой гвоздики…

— Послушай, Соня. Что это за комната, расположенная рядом с кухней? Судя по всему — кладовка?

В макете это была пустая комната. Без мебели. Хотя по всему макету была расставлена сделанная вручную миниатюрная стилизованная мебель. Кто-то, вероятно, архитектор, хорошо постарался, чтобы превратить макет в точную копию дома.

— Муж рассказывал мне, что Клементина, его мать, поручила архитектору придумать и мебель. И потом по этим эскизам заказывала шкафы, кровати и все остальное в мастерской.

— Получается, что в этой комнате, где нет мебели…

— Это холодильная камера, — низким голосом ответила Соня. — Морозильник, где хранится замороженное мясо. Вообще-то мы предпочитаем покупать охлажденное мясо, но в морозилке всегда держим что-нибудь на всякий случай. У меня даже гуси есть, мясо косули.

— Косули — это, конечно, хорошо, — задумчиво проговорила я. — Но подсказка говорит о том, что в твоей морозильной камере, помимо косули, сидит (или лежит) человек в комбинезоне! Возможно, твоя морозилка завтра сломается, и тогда ты вызовешь мастера, и он непременно должен быть в синем комбинезоне. Можно предположить также, что твой садовник, которого мы видели… в синем комбинезоне, так напился, что перепутал двери и вместо садового домика оказался в морозильной камере и… замерз там.

И мы, не сговариваясь, бросились вниз.

Соня, бледная, как бумага, какое-то время возилась с ручкой двери, ведущей в камеру, пока не сообразила, что она заперта. Пришлось ей искать ключ в ящике буфета. Вставив ключ и повернув его пару раз, она посмотрела на меня как-то странно, словно в ожидании нового приступа боли, у нее даже лицо скривилось в страдальческой гримасе.

— Господи, Ната, только бы все то, что ты только что сказала, явилось плодом твоего воображения!