Тринадцатая гостья

Она распахнула дверь, и мы сразу же увидели на плиточном холодному полу морозильной камеры, представлявшей собою небольшую комнату с подвешенными на крючьях тушами поросят и гусей, лежавшего ничком парня в синем комбинезоне. Желтая лужа под ним замерзла, из чего я сделала вывод, что несчастный пьяница-садовник попросту обмочился перед тем, как окончательно замерзнуть. В полураскрытой ладони его была наполовину опорожненная бутылка виски.

— Уве! — просипела Соня, подбегая к парню и переворачивая его на спину. — Вот черт…

Она затормошила его, заговорила по-немецки. Должно быть, хотела узнать, жив он или нет. Но все усилия ее были тщетны. Даже мне, человеку неискушенному и практически не сталкивавшемуся со смертью (не считая, конечно, смерти Тони, но мертвого-то я его никогда не видела!), было понятно, что садовник мертв. Во-первых, когда Соня переворачивала его, видно было, что тело его уже закоченело. И что-то не верилось мне, что после Сониного вмешательства и кучи вопросов, обращенных к замерзшему, он оттает и начнет отвечать ей на бойком немецком языке…

— Вот уж не повезло человеку, — покачала я головой.

— Ты кого имеешь в виду? — нахмурилась Соня. — Уж не этого ли алкаша? И ты еще называешь его человеком? Да он — скот!!! Его приняли на работу, пообещали хорошую зарплату, даже жилье предоставили и еду…

— Надо вызвать полицию, ведь так? — предположила я, понимая, что оставлять труп в морозилке небезопасно: вдруг электричество отключат часов на… несколько?

— Полицию?! — Брови ее поползли вверх. — Ты предлагаешь мне вызвать полицию?! Ты это серьезно?!

— А что еще остается делать?

— Да ты представляешь, что потом будет?!

— А что будет? Ну, напился человек, перепутал двери, зашел в морозильную камеру и замерз. Обыкновенный несчастный случай. С пьяными такое иногда случается.

— Он — мой работник, и я несу за него ответственность. И если он замерз у меня в доме, то и отвечать за него придется тоже мне. К тому же он — немец, а я кто?

— Думаю, русская с германским паспортом.

— Правильно. Мы не можем вызвать полицию. Ты не забывай, что в этом доме, помимо меня и Розы, живет и еще один человек.

— Это кто же? — сначала не поняла я.

— Ты, Ната! И без каких-либо документов, разрешающих право на въезд. Ты хочешь, чтобы тебя посадили в тюрьму?

— Да, я только об этом и мечтаю всю жизнь.

— Тогда давай думать, как поступить.

Мысли мои путались.

— Думаю, начать надо все же с того, чтобы сохранить спокойствие и тишину в доме — чтобы не разбудить Розу.

— Я тоже так думаю. А что потом?

— Соня, я понимаю, ты сейчас волнуешься, но не до такой же степени, чтобы не понимать самого простого: этого горе-садовника нельзя оставлять в камере.

— Скажи мне: ты до сих пор считаешь, что и эта смерть в моем доме не случайна? — Она приблизила ко мне свое совершенно белое лицо. — Да?! Теперь-то ты понимаешь, почему я вызвала тебя?

Я не знала, что ответить. Куклу в синем комбинезоне я в макет не подкладывала — это точно. Думаю, что не делала этого и Роза. Значит, это сделала Соня. Или я вообще ничего не понимаю.

А может, этот труп в морозильной камере и есть конечная цель Сони? Может, всех этих кукол она придумала для того, чтобы в результате обнаружился этот труп? Чтобы оправдать каким-нибудь образом его появление?

Но тогда возникает другой, наиболее важный вопрос: естественной ли смертью (вернее, в результате ли несчастного случая) погиб садовник? Не убили ли его? А если убил, то кто?

Мне стало страшно. Примерно как тогда, когда я поняла, что меня, вернее, мои органы, хотят продать на трансплантацию, и спасти меня не может даже мой любимый Тони.

Страх липкой испариной выступил на моем лице.

— Соня. Какой кошмар! До меня только сейчас дошло, что в твоем доме — труп, и если позвонить в полицию, неприятности и большие проблемы будут не только у тебя, но и у меня. Может, ты что-то скрываешь от меня? У тебя есть враги? Реальные? Чего от тебя, наконец, хотят?! Упечь тебя за решетку? Отнять дом?

— Я не знаю. Я уже ничего не знаю! Что делать, Ната?

— Избавиться от трупа, — развела я руками. — Что же еще?

— Закопать его в саду? — Она горько усмехнулась.

— Нет. Так поступают лишь в старых добрых английских криминальных романах. И потом, как правило, сад перекапывают, труп находят — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Думаю, его надо отвезти подальше от дома.

— Но как?

— Скажи, тебя часто останавливает полиция? Часто проверяет твою машину?

— Нет. Еще ни разу…

— Будем надеяться, что тебе повезет и на этот раз.

— Ты предлагаешь положить труп в багажник?

— Нет. Я очень боюсь, но думаю, что его придется усадить каким-то образом на заднее сиденье и положить рядом с ним вот эту бутылку виски. Вроде мы везем пьяного садовника к нему домой.

Я говорила так хладнокровно потому, думаю, что мертвец пока еще продолжал лежать у нас под ногами, а не рядом со мной на заднем сиденье.