Тринадцатая ночь. Роман-гипотеза

Узнав, что «СеверОйл» достался «Юниону», глава «Резонанса» впал в неистовство. «Надо было валить этого деда! Что я вам говорил!» — орал он прямо на совете директоров, забыв о всякой предосторожности. Но теперь ситуация радикально изменилась. Судьбу «СеверОйла» следовало обсуждать уже с Боровским. У владельцев двух могущественных компаний за предыдущие годы накопилось большое количество неулаженных споров. Поэтому, в частности, Боровский и решился на еще один конфликт: семь бед — один ответ. В деловом сообществе постоянно шли споры, кто из них кого чаще кидал, споры, которые нервировали обе стороны. Олигархи договорились уладить, наконец, все противоречия в пакете. Конкретно за «СеверОйл» глава «Резонанса» получил символическую сумму десять миллионов долларов — для сохранения лица. Примерно через месяц после описанных событий в ряде деловых изданий под рубрикой «На правах рекламы» появилось следующее сообщение: «Финансово-промышленные группы «Юнион» и «Резонанс» оповещают о том, что они нашли пути решения всех спорных вопросов за столом переговоров и отныне не имеют претензий друг к другу».

Перетолчин вернулся в Усть-Аганск победителем. Город это сразу почувствовал. И все вернулось к нему: влияние, авторитет, ласковость со стороны представителей местной администрации. За одного битого двух небитых дают. Он сумел с честью выйти из тяжелейшей ситуации. На предприятии поменяли некоторые вывески, появилась символика «Юниона». Однако генеральный директор успокоил подчиненных: все будет по-прежнему, он был и остается последней инстанцией в принятии решений. Они это и сами почувствовали.

Пронин стал, наверное, самым близким человеком для Перетолчина. Нефтяник доверял ему безгранично. Вплоть до того, что Пронин подобрал замену уволенному Егорычу — отправил в Усть-Аганск своего знакомого руководить службой безопасности «СеверОйла». В 2002 году Георгий Васильевич предложил зарегистрировать офшорную компанию на Кипре, что и было сделано. Счетом со своих персональных компьютеров могли управлять оба, однако нефтянику эта процедура давалась с большим трудом, поэтому в конце концов денежные проводки стал осуществлять почти исключительно Пронин по заданию Перетолчина. Не реже раза в месяц они встречались в Петербурге, Москве или Усть-Аганске, и Георгий Васильевич давал своему старшему компаньону подробный отчет, к которому за семь лет их сотрудничества тот ни разу не предъявлял претензий. Это были идеальные отношения людей, чьи интересы не пересекались, людей, испытавших друг друга на прочность, профессионалов — каждого в своей области.

На счету кипрского офшора к лету 2007 года находилось около 20 миллионов долларов. Другой нефтяной генерал на месте Перетолчина загнал бы туда на порядок больше. Но Григорий Захарович продолжал вкладывать огромные деньги в развитие предприятия, и прежде всего в свою любимую геологоразведку, хотя понимал, что добычей этих разведанных запасов займется уже кто-то другой…

Компания «СеверОйл» являлась специфическим активом холдинга «Юнион». Перетолчин был чужаком в команде Боровского. Поэтому с предложениями применить репрессии против «СеверОйла» к президенту Букину не обращались, да он бы и не дал санкции. Не грабители же они с большой дороги в конце концов. Григорий Захарович Перетолчин считался договороспособным предпринимателем, с которым государство при необходимости всегда придет к взаимопониманию.

Наглый наезд на Перетолчина был частной инициативой кого-то из окружения Букина. То есть что значит кого-то? Один персонаж теперь вышел из тени: заместитель директора ФСБ генерал-полковник Михаил Васильевич Сутормин. От него ниточка тянется к… Владислав Владиславович прекрасно представлял, к кому. И ты, Брут.

Букин вспомнил фрагмент из пронинской справки. В июне 2007 года Георгий Васильевич узнал, что некто пытается «пробить» их кипрский счет. В трастовую компанию на Кипре, с которой они сотрудничали, пожаловал человек из России. Его интересовало, кто учредил офшорную фирму, кто управляет банковским счетом и сколько на нем средств. «Цена вопроса?» — гость выразительно потер пальчиками один о другой. Он полагал, что вопрос упирается только в цену. Киприоты действовали так, как научил их Пронин. Они сфотографировали визитера, предложили ему чашечку кофе, сняли отпечатки пальцев, сказали, что готовы обсуждать эту деликатную тему, но хотели бы побольше узнать о цели такого расследования, чтобы не подставлять клиента.

— Цена вопроса? — угрюмо повторял гость.

— Три миллиона евро.

— И я буду знать имена учредителей?

— Не обязательно. Учредителями могут оказаться посреднические фирмы.

— А их учредили такие же посредники… Понял. И я буду вынимать треху за трехой. А нельзя предварительно узнать, реальные люди учредили эту фирму или нет?

— К сожалению, нельзя.