Тринадцатая ночь. Роман-гипотеза

— Знаете, Владимир Ильич, я постоянно прокручиваю эти события в голове. Мне кажется, президент что-то чувствовал. Ребята его видели утром в аэропорту. Говорят, он как-то странно с ними поздоровался, не глядя — и ходу. И этот режим секретности. Как вы думаете, он знал, что будет покушение?

— Не исключено… Раз был режим секретности. А кто этот парень с ножом? Откуда он взялся? Вы его знали?

— Еще бы не знали! Парень Марьянки с телевидения. Она сейчас просто в истерике. Звонит мне каждые пять минут, просит прощения. А ей самой нужно к психиатру. Она ведь за этого типа замуж собиралась. Мы еще с ней затеяли опрос в Интернете, стоит ли русской выходить замуж на чеченца, чем это чревато. Была жуткая дискуссия. И на тебе — террорист! Бедная Марьянка.

— А что вам отвечали: можно выходить?

— Разное отвечали. Стебались в основном. Одна говорила: «Будешь за ним, как за каменной стеной», а другая: «…третьей женой, ага». Вывод из таких дискуссий всегда один: любишь — выходи замуж, но знай, на что идешь. А последний пост был, знаете, какой?

— Какой?

— «Он тэбя зарэжэт»… Ой, сколько нам еды нанесли, кто же это все съест?

Их столик был сервирован примерно так же, как в прошлый раз, только более изящно. В центре столика появилась ваза с цветами. Халиль принес от себя бутылку французского вина и наполнил бокал Оксаны.

— Спасибо, Халиль. Хорошее вино. Водку я сегодня не буду.

Они с Найденовым выпили за успешное завершение Оксаниных приключений.

— И вот что еще меня поразило, Владимир Ильич. Мне показалось, что этот Усманов, или как там его, перестал меня узнавать. Сразу, как только мы вошли во двор школы. Смотрел на меня пустыми глазами, как на вещь. Что это такое? Я читала, что, когда человек предчувствует свою гибель, с ним такое может происходить. Из него за несколько минут до смерти выходит душа. И душа как бы со стороны наблюдает, как себя ведет это тело. Вы сталкивались с таким? Или, может быть, он наркоты накачался?

— Про душу и тело, честно говоря, не слышал. Про наркотики слышал.

При этих словах подполковника его телефон завибрировал на поверхности стола.

— Слушаю, Найденов.

— С вами, Владимир Ильич, говорят из администрации президента Российской Федерации, — отчетливо раздалось в трубке.

— Слушаю.

— Вы можете сейчас разговаривать конфиденциально?

— Могу.

— Соединяю вас с президентом России Владиславом Владиславовичем Букиным.

Подполковник плотно прижал аппарат к уху, поднялся с места и сделал несколько шагов от столика.

— Здравствуйте, Владимир Ильич. Я хочу поблагодарить вас за помощь в раскрытии преступления, совершенного против моего друга. Вы понимаете, о чем я говорю. Надеюсь вскоре сделать это лично. Вы в ближайшую неделю не уезжаете из Питера?

— Никак нет, Владислав Владиславович.

«Да хоть бы и собирался. Куда я денусь с подводной лодки».

— Тогда до встречи.

— И у вас есть знакомый по имени Владислав Владиславович, — подколола Оксана подполковника, когда он вернулся за столик.

— Куда мне за вами угнаться.

— А я, знаете, ухожу из президентского пула. Хватит, все!.. Но вы опять о чем-то думаете, Владимир Ильич. О своей паршивой, нескончаемой работе? Неужели вы не можете забыть о своих кражах хотя бы сейчас, в обществе молодой, привлекательной девушки? — в ее голосе, отметил Ильич, все отчетливее звучало кокетство.

— У меня тост, милая Оксана.

— Это другое дело. Я вся внимание.

— У нас, сыщиков, есть такое понятие: «включить дурака». Звучит грубовато, я понимаю. Смысл его в том, что не во всем в жизни надо разбираться до конца. В любом расследовании надо уметь поставить точку.

— Меньше знаешь — крепче спишь?

— Приблизительно. У каждого человека есть право на тайну. Это я вам говорю уже не как сыщик, а как бывший учитель. И давайте с вами выпьем за тайны, которые сближают людей, как бы странно это ни звучало.

— За тайны, которые сближают… Как хорошо!

Впервые за последние двое суток Оксана чувствовала в себе умиротворение. В ней просыпалась надежда на то, что шок, пережитый ею, постепенно пройдет. Ей захотелось прижаться к подполковнику. И написать что-нибудь хорошее. О любви.