Тринадцатая реальность (СИ)

— Я вас уже выслушал, граф, — сказал Уинстон Леонард Спенсер–Черчилль Энтони Идену, — теперь послушайте меня. Никакой войны больше не должно быть! Мы проиграли, и продолжение прежней политики приведет нас к краху. Потери в самолетах не позволят нам защититься от воздушных ударов, а если русские еще отдадут немцам свои новые бомбы, нам конец! Немцы понесли большие потери в кораблях, но, получив все ресурсы Франции, за два–три года наделают другие. И я бы не сбрасывал со счета русский флот. Если нас отрежут от колоний, будет плохо! Много мы сможем сделать в изоляции? Американцы слишком уверены в своих силах и не способны думать о будущем, поэтому мы не получим от них помощи!

— Но, сэр, вас никто не поймет! — возразил Иден. — Мы слишком вложились в Россию, а в яды почти никто не верит. И все слишком привыкли…

— Придется отвыкать! — отрезал Черчилль. — Условия диктуют сильные, мы пока к таким не относимся, а я не отношусь к идиотам, не верящим в яды. Слишком многое поставлено на карту, чтобы русские блефовали! А нам сейчас нужно не задираться, а заключить мир с Германией и постараться сблизиться с Россией! Немцам будет достаточно того, что мы признаем их право на Францию и все ее колонии! И мы его признаем!

— А американцы? — спросил Иден.

— Какое мне дело до американцев? — пожал плечами Черчилль. — Они не помогли нам, поэтому пускай теперь попробуют не отдать захваченные в Африке земли. Германия очень быстро усилится, да и Россия не останется в стороне. Русским не нужно усиление янки, им у них еще забирать свою Аляску. Вот пусть и схлестнутся, а мы на это посмотрим со стороны. Нам, граф, важно сохранить свое! Без колоний мы быстро потеряем свои силы и влияние.

— Но может, потребовать от русских выкупа нашей собственности? Они это вроде обещали…

— Когда это было! — махнул рукой Черчилль. — Говорили, зная, что их предложения никто не примет, да и предлагали не нам, а французам. Нет, нам нужно самим от всего отказаться. В конце концов, у нас достаточно золота, чтобы заткнуть рты всем недовольным.

— Хотите сблизиться с русскими, чтобы выведать их секреты?

— И это тоже, — согласился Черчилль. — Выкупим у них право на очистку наших городов от отравы, а потом надо будет принять меры к тому, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Россия и Германия могут быть союзниками, но такой союз не продлится вечно. И наша задача — сделать все, чтобы они побыстрее вцепились друг другу в горло! Вот тогда опять настанет золотой век Британии! А до тех пор нужно наладить с ними дружеские отношения. Пока мы воевали чужими руками, империя процветала. Надо вернуться к такой практике и использовать свои силы только тогда, когда без этого не обойтись.

— Убрать из городов яд, украсть секреты русских и немцев и перессорить их между собой, — сказал Иден. — Я ничего не забыл?

— Нужно не только красть чужое, но и побеспокоиться о том, чтобы было свое! Надо развивать науки, а для этого покупать способных ученых в Европе, да и в Американских штатах. Платить больше, чем они могут получить у себя на родине, и обеспечивать все условия. Можно их даже вывезти куда‑нибудь в колонии, чтобы не допустить утечки секретов. И надо там же создавать производство, используя местные возможности. Нам бросили вызов, и на него нужно достойно ответить!

Глава 21

— А почему не пришла Вера? — расстроенно спросил Олег.

— Потому и не пришла, что тебя так расстраивает ее отсутствие, — ответил я приятелю.

То, что приятель был сыном императора, не сказывалось на нашем общении. Он сам две недели назад предложил перейти на ты, а я не стал отказываться. Олег был старше меня всего на один год, но мне казался мальчишкой. Искренний и импульсивный, он с трудом сдерживался и о многом рассуждал с юношеским максимализмом. Отец настоял на его приезде в Москву, а все приятели остались в Питере. Скоро кое‑кто должен был переехать сюда, а пока Олегу приходилось довольствоваться мной и тремя офицерами охраны, с которыми он время от времени играл в карты. Ко мне Олег прикипел из‑за песен, которые приходилось петь при каждой встрече, двух вышедших книг и моей жены, в которую безнадежно влюбился. Как ни странно, он продолжал ко мне по–дружески относиться и при этом не скрывал своих чувств к Вере.

— Плохо быть сыном императора! — сказал он, бросив на диван гитару. — Бери, сейчас чего‑нибудь сыграешь, только повеселей, а то я сдохну от тоски! Ты счастливый человек! Влюбился и женился на купеческой дочери, хотя она тебе совсем не ровня. Как уломал отца?

— Откуда узнал? — поинтересовался я.