Тринадцатая реальность (СИ)

— Вера сама сказала, — ответил Олег. — Вчера меня пожалела. Сказала, что не нужно мне маяться дурью. Даже если бы не было тебя, она мне не пара. Бывшая купеческая дочь… Сказала правду: хоть она сейчас и княгиня, но купеческие корни никуда не делись. Это для тебя не имеет значения, а в моем случае быстро докопались бы, поэтому отец никогда не дал бы согласия на такой брак. И у его либерализма есть границы. Ладно, я еще могу найти девушку с хорошей родословной, похожую на твою жену, и жениться, а жену для брата отец подберет сам. Скорее всего, это будет одна из двух немецких принцесс. По возрасту обе подходят. Видел я их. Фигурки вроде ничего, но лица… То сами такое осуждали, а теперь…

— А теперь поменялась ситуация, — сказал я. — Мне отец тоже ставил препоны. Честь рода и все такое! Я его уломал, когда сказал, что уйду из семьи. Он приказал привести Веру на смотрины, а после уже сам в ней души не чаял.

— Как я его понимаю! — сказал Олег. — Она не пришла из‑за меня?

— Из‑за тебя или из‑за твоего брата — какая разница? Думаешь, мне приятно смотреть на вашу любовь? И Вере все это неприятно. Андрей ведь и сегодня придет?

— Может и не прийти. Ему всегда сообщают, когда вы у меня, сообщат и то, что ты пришел один.

Старшему брату, в отличие от младшего, император обо мне все рассказал. Андрей не требовал от меня песен, но постоянно просил рассказать о другом мире. Слушал с интересом, но этим наше общение и ограничивалось. К брату он заходил каждый раз, когда приходили мы. Сидел вместе с ним, слушал песни и смотрел на Веру. Меня его взгляды раздражали, а ее заставляли краснеть. Олег жене нравился, и ей с ним было легко, а вот присутствие Андрея заставляло напрягаться и рождало желание побыстрее уйти. Я не рвался общаться с этими парнями, хотя Олег мне нравился, и я понимал всю пользу этого общения. Но какому мужу понравится водить жену к двум воздыхателям? Я даже завел разговор с Владимиром Андреевичем, мол, не слишком ли мы загостились во дворце? Вопросов ко мне уже не было, только несколько раз приезжали для консультации, а сам император три раза спросил мое мнение, а учли его или проигнорировали, этого я не знал. И для чего тогда здесь сидеть?

— Еще ничего не закончилось, — недовольно сказал он. — И вы мне обещали побыть с сыновьями. Я понимаю ваши сложности, князь, но придется вам потерпеть.

Я не мог ему отказать, поэтому приходилось терпеть, а вот жена терпеть не захотела.

— Если пригласит император, я пойду, — сказала она мне, — а сама к его сыновьям ходить не буду. Я бы еще пережила их любовь, но вижу, как это тебе неприятно. Перебьются без меня, хватит им твоего общества. Нам еще долго здесь сидеть?

— Надоели подруги? — спросил я, взлохматив ей волосы.

— Не порть мне прическу! — отмахнулась она. — Понимаешь, Леш, не получается у меня с ними дружбы. Сначала вроде сдружилась с Ольгой Бобринской, потом еще кое с кем, но эта стерва статс–дама Надежда Петровна узнала о моем происхождении и всем растрезвонила. Она, видите ли, урожденная графиня Апраксина, а я какая‑то купчиха! В глаза мне, конечно, никто такое не скажет, и по–прежнему общаются и с удовольствием слушают песни, но отношение все равно изменилось. Ровней меня теперь не считают. Наверное, на это еще накладывается зависть. Все видят, как к нам относится семья императора, причем никто не может понять, из‑за чего нам такая честь, а я вынуждена молчать. А скрытность — это плохая основа для дружбы. Знали бы они, как я мечтаю отсюда уехать и завести свой собственный дом! Не нужна нам благосклонность императора. У нас с тобой есть способности и миллионы, проживем и без его покровительства! Скоро уже все это закончится?

— Англичане ведут мирные переговоры с кайзером, — сказал я. — Об этом ты и сама знаешь. Не сегодня–завтра подпишут мирный договор. Вчера услышал от одного из флигель–адъютантов, что английский посол зачастил к Владимиру Андреевичу, но с чем он ездит, я не знаю, могу только предположить.

— Тоже мирный договор?

— Какой может быть мирный договор, если мы с ними не воевали? — сказал я. — Они знают о ядах и хотят от них избавиться. Наверняка в обмен откажутся от части своих требований по вложениям и займам. Сейчас, наверное, торгуются. Я не сомневаюсь, что им пойдут навстречу, вопрос в том, сколько нам придется выплачивать. Я бы не платил ничего. Не в том они сейчас положении, чтобы что‑то требовать, а дружбы между нами не было и не будет.

— А что сейчас с французами? — спросила жена. — Вы с отцом много времени проводите у радио, должны знать.

— Вроде все понемногу успокаивается, — ответил я. — В первые дни после оккупации их к нам много набежало, а теперь потихоньку начали возвращаться. Если немцы не сглупят и не будут считать себя первым сортом, то все получится. В Канаде французы уживаются с англичанами, уживутся и с немцами.

— О чем задумался? — оторвал меня от воспоминаний Олег, — Неужели так сложно подобрать песню?