Тринити

Когда бы компания ни заваливалась к Деборе в гости, та вечно приводила себя в порядок: мыла голову, сушила свои иссиня черные волосы, которых имелось так густо, что из строя выходило по две-три огромных, с ножовку, расчески. Если копнуть поглубже или полазать под корой генеалогического древа Деборы, то можно было оказаться и в Кракове, и в Скандинавии. Тембр ее голоса с иногда выскакивающей горошиной, как у свистка, со степенностью, с которой она себя носила, выдавали загубленную временем породу. Ноги ее до колен всегда чем-то блестели из-под халата, который очень сильно топорщился чуть ниже лацканов. В связи с этим, по-видимому, пояс был всегда на всякий случай завязан на два узла.

- Что ты все моешься? - напрямую спросил Прорехов, преподнося ей в подарок шампунь. - Неужели такая грязная?

За шесть лет совместной учебы Дебора не произнесла ни одного лишнего слова. Она могла органично отмолчаться на любую тему и объясняла это тем, что при разговоре из нее вытекает электричество, поэтому после беседы она чувствует себя опустошенной. К ней льнут собеседники только из числа энергетических вампиров. И единственная защита от них - молчание.

Над Деборой висел специфичный женский рок - едва она надевала колготки, как тут же на них возникала затяжка. К ее ногам все тянулось и липло. Их хотелось потрогать. Это порождало разночтения. А как только Дебора надевала обнову - не проходило и дня, как она сразу уделывала ее - то ли яйцо вытекало мимо, то ли птица пролетала поблизости. Перчатки и часы Дебора теряла постоянно - не могла иметь их дольше месяца.

На Дебору в сессионные периоды стал западать Артур, производя пробные шаги различного уровня неадекватности. До известного момента Дебора мужественно терпела его рейды в тыл, а потом, чтобы грамотно и без последствий развести стороны, опять же, как разводящий, был вынужден вмешаться Прорехов.

А вот послушать умные речи Дебора была готова всегда. Для этого ее уговаривать не требовалось.

Узрев готовую гульбанить толпу, она даже не интересовалась причиной стала сразу собираться.

- Нас призывают на службу, - сообщил как бы между прочим Прорехов.

- Вот повестки, - не дожидаясь ее реакции, показал бумажки Артамонов.

- И тебя забирают, Макарон?- спросила Дебора.

- Я свое отбарабанил, - хмыкнул в бороду аксакал курса. - Пусть теперь других помылят.

- Тогда и я еду с вами! - воскликнула Дебора.

- Ты же собиралась махнуть на поиски рабочего счастья в какой-то там Оленек, - напомнил ей Прорехов совсем свежие ее мечты.- Куда-то там на край Норильского света.

- И поехала бы, - сказала Дебора, - если бы не было других вариантов.

- А ты считаешь, что поехать с нами в полную неизвестность - это вариант? - спросил Прорехов.

- Конечно, - сказала Дебора, - так даже интересней.

- Учись, Улька, - посовестил поверенную в своих делах Прорехов. - Ты согласилась всего лишь на побывку, а Дебора готова полностью разделить все тяготы нашей службы и лететь за нами сломя голову хоть куда.

- Я бы тоже могла при определенных условиях, - сказала Улька.

- Почему сразу условия? - сказал Прорехов. - Дебора же их не ставит.

Теперь компания была почти в сборе. Для окончательной комплектности штабеля оставалось вычислить Свету. Поймать ее было сложнее, чем Дебору или Ульку. Вся в делах, Света в дневное и вечернее время практически не бывала в комнате.

На посиделки в фойе пришлось отправиться без нее. С некоторым сожалением, потому что Света привносила в компанию толику разнообразия Прорехов и Макарон сливали в ее сторону все свои остроты и пошлости.

- Я ее приволоку, - додумался отправиться на поиски в одиночку Макарон.

- Идемте все вместе, - не захотела никого отпускать Улька.

И поплелись по этажам, тяготея к верхним. Допив наличность, решили выбраться наружу и вытекли на лестничную площадку. В подъехавшем лифте на корточках с бутылкой шампанского и песцовой шубой в руках сидела Света.

- А мы к тебе, - сказал Макарон. - Идешь с нами? У нас прощание с галстуком.

Внятного ответа не последовало.

- Да она никакая! - вычислил Артамонов.

Света была более чем навеселе. Глаза поднимались только до колен, длинные волосы затягивало сквозняком в лифтовую щель. Обтянутая марлевкой грудь сиротливо просвечивала сквозь кисею. Горсть настрелянных сигарет торчала меж пальцев. Света попыталась продолжить стрельбу.

- О! Кво я вжу! - выползло из нее. - У вс не найдеса сигретки, чтобы покурить?

- Найдется, - тут же вошел в положение Прорехов. - Без фильтра будешь?

- Бду.

Прорехов оторвал фильтр и подал сигарету без фильтра Свете.

- Сибо! - благодарно мотнула она головой.

- Не за что.

- Это кой корпус? - спросила она из последних сил.

- Второй.

- А мне в первый! - сообщила она и потянулась к кнопкам. Достала только до нижней. Падающую, лифт понес ее в подвальные помещения и через минуту вернул обратно. Света опять нажала, куда пришлось. Макарон сунул ногу меж дверей.

- Слышишь, Свет, - сказал он, - у меня плащ-палатка есть, с иголочки. Муха, так сказать, не сидела. Может, договоримся? Я помогу тебе снять твой симптом. А потом, как человек честный, женюсь.