Тринити

- Птом, Карон, птом, - стала отшивать Макарона Света, указывая от ворот поворот.

- Ты мне уже два года мозги крутишь, - обиделся Макарон.

- Я ж сзала, птом, - повторила она и обратилась к Деборе: - Я сьбе горжетку взяла. А то мья свсем стерлась. Хошь, ди. Там пховик стался.

- Да зачем мне пуховик? - пожала плечами Дебора.

- Тгда я сма забру попзже. А то счас просто сил нет.

- Чтобы уберечь горже

тку от истирания, надо меньше кататься на велосипеде, - ляпнул Артамонов.

- Ну, так что, я зайду завтра? - не мог угомониться Макарон. - А, Свет?

- Да оставь ты ее в покое! - посоветовала Дебора. - Не видишь, у нее гормональный синдром. Она же таблетки принимает, чтобы не противно было.

- Что не противно?

- Ничего, - махнула Дебора.

Отношение Макарона к Свете было странным. Он всегда переносил на ногах любые по вирулентности чувства, включая все виды атипичных гриппов и ОРЗ, а перед Светой становился просто неузнаваемым.

- Как это "оставь в покое"?! - возмущался он бездействию друзей. Может, ей помощь требуется!

На прощанье Света пробормотала, что скоро она завяжет с мужиками настолько радикальным способом, что останется только ахнуть.

- Набралась и несет всякий вздор, - не поверила Улька.

Однако ахнуть-таки пришлось, и не одной только Ульке. Но об этом потом.

В отличие от боливийцев, нации с запущенной музыкальной культурой эфиопы, конголезцы и южноафриканцы - ничего не пели. Они сбывали последние партии привезенного с зимних каникул товара. По причине не сезона на рынке услуг царил демпинг. Цены были настолько бросовыми, что очередная дипломница заныривала к черномазым славянофилам всего на часок, а выпархивала назад уже с коробкой замшевых сапог. Бартер осуществлялся круглосуточно, поскольку спрос со стороны черного континента превышал предложение. Карибы и прибалты имели меньший оборот, но его вполне хватало, чтобы обеспечить безбедное проживание и обучение.

- И белые малые, и черные, как говорится в летописях, - говорил Макарон, резюмируя данное явление.

Компания выползла из ДАСа и устроилась на парапете в ожидании такси с питьем. Аксакал курса, испуская последний дух товарищества, надувал воздушные шары. Трагедия и совесть курса бросали в них стекляшки и внимательно вслушивались в разрывы. Аксакал безмятежно надувал все новые и новые порции и подавал их в массы.

- Артур курса! - построил Варшавского Прорехов. - Видишь, тачка сворачивает? Держу пари: бутылку водки нам везет тот самый таксист!

- Сам Артур! - огрызнулся Варшавский.

- Ну и ладно, - не стал наседать Прорехов. - Придется самому.

На просторе, взалкав алкоголя, Прорехов мог на спор догнать любого лося, даже если от погони тот уходил бы в гору. Прорехов знал сто способов взять любое количество спиртного без очередей, которые своим вето развел действующий президент. Перед Прореховым всегда немедленно расступалась толпа, когда он устремлялся к облепленному страждущими винному отделу, и очередной способ находился сам собой - то трояк терялся под ногами у самого прилавка, и его нужно было срочно найти, то надо было проверить санитарную книжку продавщицы. А порой и перегибали - нас, шепотом говорил Прорехов, Сам послал. Кто САМ - было неизвестно, но звучало неотразимо. А когда хотелось пива не бутылочного, а от источника, от соска, брали выварку и, не разрывая толпы, передавали емкость над головами. Если посуда пролезала в окно пивного павильона, день считался прожитым не зря.

Независимо оттого, что компания часто собиралась вместе за пузырем, каждый принимал на грудь свой отдельный напиток и по своей особой причине. Прорехов пил генетически, как взрослое животное, Улька пила, чтобы контачить с ним, в этом смысле она выступала как бы его оруженосцем. Света принимала на свою плоскую грудь, чтобы притупить неприятные ощущения от случайных связей. Артамонов пил за компанию, а Макарон - чтобы чаще попадать в нештатные ситуации, в которых он, будучи экстравертом, мог проявить себя наиболее двояковыпукло. Дебора вообще не пила, ее организм не умел вырабатывать ферменты, разлагающие алкоголь на кетоны и ацетоны. Точно так же, как ее психика не могла вырабатывать сыворотку против наглости.

- А хотите анекдот? - сказал Прорехов.

- Валяй! - дали ему добро.

- Идет бухарик по пустыне, а навстречу ему бедуин на верблюде. "Эй, мужик, у вас что, гололед?" - спрашивает бухарик. "Нет", - отвечает тот. "А чего вы, в натуре, столько песка насыпали?"

- Смешно, - сказал Макарон. - Ха-ха-ха.