Тринити

Как когда-то в старину, Реша легко поднимал людей на портвейн, и теперь так же легко занимался оргвопросами по принятию гостей, как самый деловой из тех, кто в конце концов остался жить по месту учебы. Он привлек к устройству Дня грусти очень серьезную поддержку, потому как гости были один другого выпуклей.

- Сафенок, - представился очередной мужичок. Его не сразу узнали. А это всего-навсего был Софочка. Бумажку, выданную ему Рудиком, он сразу скомкал и рассказал, как однажды попросил сожителя не ходить ни на какую дискотеку, а просто посидеть с ним попить, и начал так отчаянно метать ножи в дверь, что сожитель на всякий случай остался. Потом была белая горячка, и вот теперь работа на складе горюче-смазочных материалов. - Работаю товароведом, признался он. - Потому что все наши сердечно-сосудистые дела стали больше сосудистыми, чем сердечными.

- Годится, - поблагодарила его публика за доклад.

Было заметно даже со стороны, что слой выпуска, представленный Софочкой, активно вымывается из социума современным поколением икс, поскольку в прошлом был склонен к употреблению лакокрасочных изделий, а в последнее время пристрастился к препаратам антигистаминного ряда - димедрол, тавигил.

- Голова долго болела, а потом прошла, - сказал он в заключение.

- Соколов, - встал белобрысый дядя, махнул рукой и больше ничего говорить не стал. Он отошел в сторону, чтобы промакнуть неожиданно выползшую слезу.

- Усов. Рост усох. Дочь - самое главное приобретение на этом свете. Мы научились справлять юбилеи, - прочитал он по бумажке, спохватившись, и сразу попер в свою обычную сторону - подводить итоги. - Когда-то мы легко представляли все пороки и добродетели молодежной части общества в координатах черноикорного периода нашего отечества. Теперь мы так же легко представляем все пороки среднего возраста текущего момента. Я посматриваю на нас со стороны и вижу, что фактически мы проникли во все сферы общественной жизни. Все более-менее командные высоты в газовой промышленности и нефтяной отрасли - наши, "Газпром" - наш, "Лукойл" - наш, "РАО ЕЭС" - наше, таможня наша. Огромные куски науки и культуры - наши! Даже часть военно-промышленного комплекса - наша! Братва - наша! Восточные и прочие единоборства - наши! Духовенство - наше! Все меньшинства - наши! Мы были сутью общества тех лет, а теперь стали сутью нынешнего времени! Нами пронизана жизнь! Из этого может получится крутой замес!

В старину Усов пророчествовал, что однокурсники завалят всю энергетику страны. На поверку выяснилось, что единая энергетическая система социализма настолько сильна, что завалить ее оказалось не по зубам даже серьезным товарищам. И культуру не смогли уничтожить! И вообще, все молодцы, потому что обошлись вполне корректно с остальными сферами жизни!

- Мы обзавелись тонкой духовной конституцией, - проговорил обязаловку по слогам следующий за Усовым Фельдман. - После Чернобыля уехал из Киева на родину в Шостку, сейчас добиваю последние вопросы по акционированию завода "Свема". - Фельдман так и остался человеком, который меняет цвет лица в зависимости от курса доллара. Говоря текст, он прикидывал, насколько выгодно будет втюхать кому-то по дружбе акции Шосткинского завода "Свема".

- То есть, по пленке договоримся, - пометил для себя Забелин, очень внимательно его заслушивающий.

- Нема делов, - обрадовался Фельдман единственному покупателю своего товара. - Продам любую партию с личными скидками.

- Мы обзавелись накладными ногтями, - заговорила Татьяна, дождавшись своей очереди, и заблагоухала, как апельсиновая кучка с непроставленным ценником. Она по-прежнему оставалась красавицей: глазищи - во! губищи - во! Остальное - сервелат, упакованный в комбез от Готье. К празднику она сотворила себе прическу - этакую лонговую челку, напоминающую макет канализационной системы Лондона с видом на океан и обратно. Ведь причесон это диалектика, которую мы носим на голове! Диалектика меняется с погодой и со взмахом наших ресниц.

Теперь от Татьяны не пахло карболкой, как в старину, - она разносила самые последние стили запахов. Желание быть неразрезанной страницей в книге любви совка сделало ее нержавейкой, представляющей собой образчик бизнес-леди. Прибыла она на встречу на серьезной тачке с водителем. Черемис, она же Кострова, она же Жемчужникова, она же Самохина. Мужья ей доставались все больше секонд-хенд, и она уже стала посматривать за кордон, подумывая о человека без пробега по российским дорогам. Таков был ее жизненный цикл с зависаловом на каждой остановке. Она успела поработать в бойлерной, а сейчас владела сетью кафе и ресторанов в Москве.

- Кто у меня уже побывал, знают, что это такое, - зазвала она всех к себе в гости и на работу. - Кто еще не удосужился, милости прошу. Детей нет.