Трёхочковый в сердце

– Когда останешься один, ты знаешь где меня найти, только не затягивай. – Кира почти насильно вложила ему кольцо в руку, с какой-то безумной уверенностью в собственных словах.

– Ты двинутая психопатка, если так считаешь, прощай! – Ник открыл перед ней дверь практически выталкивая наружу.

– Не больше тебя, Лазарев, до встречи!

Наде показалось, что дверь вылетит с петель, так сильно он ей хлопнул. Они остались одни, только легче от этого не стало. Ник тут же подхватил её, прижав к себе в крепких, таких родных объятиях. Она чувствовала как разливается по телу обманчивое спокойствие, зашивая их в непроницаемый кокон, отгораживая от всех проблем, таких зыбких и далёких, за сводами этих больших и надёжных рук. Только теперь Надя не забывала себе напоминать, что это мираж, не реальность, в которой по-прежнему куча проблем так и не снискавших решения. Она устала, не физически, скорее морально. Сейчас, когда ей разом пришлось разгребать завалы собственных амурных проблем, Надя чувствовала себя как студент накануне защиты дипломной работы, государственных экзаменов, которые ещё даже не начинала готовить, глядя на чистый лист светящегося экрана компьютера. Только её список проблем был отнюдь не пустым. Как рассказать Нику обо всём произошедшем не вызвав его гнева, вполне оправданного? Как объяснить Андрею, что свадьбы не будет и почему? Она не знала, затягиваясь в последний раз ароматом Ника, словно курильщик последней сигаретой перед тем как бросить окончательно, впитывая никотин его кожи с примесью запаха сладковатого табака натренированного тела.

Глубоко вдохнув, Надя отстранилась, разрывая объятия. Он смотрел на неё, такую маленькую и уставшую, будто взвалившую на себя бремя всех людских горестей. В ней что-то изменилось, как трещина в крепкой конструкции опорной балки, незаметно, но неизменно растущая в месте излома, пока не рухнет всё, что она держала. Надя надломилась изнутри, став менее уверенной, менее собранной, в принципе почти такой же как и была, только – менее, этого не было видно снаружи, но он почему-то чувствовал. И Нику безумно хотелось, чтобы дело было не в их разговоре с Кирой.

– С тобой всё в порядке? – он попытался приблизиться, прикоснуться, но Надя лишь отшатнулась, увлекаемая собственными мыслями.

– Да, всё хорошо, просто устала, допоздна засиделась с новым проектом, совсем забыв, что ещё не отчиталась по старому, все сроки горят, начальство будет не в восторге, так что не знаю как теперь всё разрешить. Наверное, придётся несколько дней просидеть в офисе безвылазно, хотела заскочить к тебе на минуточку, чтобы побыть вдвоём немного, но не получилось.

– Это точно не из-за Киры? Я понятия не имел, что она сюда заявится, и уж тем более не приглашал, прости, ты не должна была этого видеть. – он чувствовал себя виноватым, как и любой мужчина, не знал почему, но чувствовал, забывая, что женщины порой слишком умело оборачивают это против них самих.

– Всё нормально, было, конечно, неприятно, в основном из-за того, что ты ни разу про неё не упоминал, а тут она свалилась как снег на голову, заявляя, что является твоей невестой, но не смертельно. Просто устала из-за работы, честно.

– Мы с тобой никогда не обсуждали наши бывшие отношения, я и не хотел ворошить прошлое, оно для меня больше ничего не значит. – ему наконец удалось взять её за руку и поцеловать костяшки пальцев, такой мимолётный, но всё же успокаивающий контакт, – Всё хорошо?

– Правда, не волнуйся. – Надя убрала руку, направляясь к выходу, – Просто мне пора идти, пообедать мы уже не успеем, я и так засиделась дольше, чем могла себе позволить. Всё хорошо не переживай!

Когда целуешь любимого человека, ты никогда не знаешь, какой из поцелуев станет последним. Поэтому каждый раз стараешься вобрать в себя ту самую частичку, которая останется с тобою как можно дольше, хотя бы солоноватым, горчащим привкусом на губах. Надя целовала его жадно, словно прибирая к рукам рассыпающиеся детали Lego, которые чем больше к себе загребаешь, тем больше ускользают сквозь пальцы и складки одежды. Она выпивала Ника, впитывая каждую клеточку его кожи, закупоривая аромат дыхания, дегустируя и запечатлевая вкус губ и кончика языка. Как одержимый парфюмер, или дотошный археолог, Надя запоминала каждый нюанс, сохраняя драгоценный реликт поцелуя.

– Я позвоню. До скорого! – она разорвала поцелуй, бросившись за дверь, расторопнее своей предшественницы, оставив Ника в полном недоумении и непонимании происходящего.