Трёхочковый в сердце

– Так не пойдёт, Лазарев, подходи сегодня к семи вечера в «Ренессанс». – Кира отчеканила каждое слово, снова взяв себя в руки, очевидно придя к какому-то выводу.

– Зачем? – не то чтобы Ник был удивлён, скорее рассчитывал сам озвучить подобное предложение.

– Будешь извиняться по настоящему. Хочу видеть твоё лицо и цену искренности этим словам. – именно такую Киру он всегда знал, а когда-то даже почти любил, всё течёт, а что-то не меняется, может оно и к лучшему.

Вечер субботы тем и хорош – работа закончена, впереди целый выходной день и вечер, полный разномастных планов, вопиющих надежд и кульминационных событий, мелкой дрожью предвкушения, бегающий по коже. У Ника всё складывалось неплохо. Он до сих пор чувствовал себя разбитым и уставшим после ключевой тренировки, но истощение и боль, которая до сих пор его не покинула, стоила полученного результата. Кто бы мог подумать, предположить или хотя бы поверить, в начале этой истории, что всё сложится именно так? Ник точно не был в их числе. Может только родители и Надя… От одного упоминания снова кольнуло в месте зияющей пустоты, будто в сочащийся нарыв ткнули раскалённым кайлом. Ник зарёкся. Он совершил слишком много ошибок, за которые расплачивается до сих пор, но пора уже закрывать долги. И если в отношении Нади ему оставалось лишь пожелать ей удачи, отпустить и не держать зла, как бы невыносимо трудно это ни было. То перед Кирой придётся извиняться долго, терпеливо и искренне, хоть Ник до конца так и не поверил в свою виновность перед ней. Тем не менее, сегодня на вечер у него уже были планы. Как она там сказала: «Карму чистить собрался?», даже если и так.

С родителями они сходили пообедали, весело обсуждая удачно сложившуюся ситуацию с командой, перспективы контракта и вообще, новую главу в его жизни. Немного чёрствый папа, порывался спросить о Наде, но был предусмотрительно остановлен матерью, так что эта тема больше не всплывала. В остальном всё было до боли похоже на детские посиделки с мороженным, родители, дети, вкусный обед в уютном кафе и неизменный десерт, разве что до остановки они больше не бежали, вольготна рассевшись в машине. Настроение было лучшее из возможных в подобной ситуации, пока Ника не высадили у его дома, оставив наедине с собственными мыслями.

Они вломились как добрые соседи, или старые знакомые, без спроса и стука, с завистливой критикой неудобному дивану и дизайну сделанного ремонта. Отгородиться от них было практически невозможно. Прихожая где Надя с ним рассталась, ещё того даже не осознавая. Кухня где пили чай и болтали весело смеясь в обнажённых объятиях друг друга, стол за которым занимались сексом, ванная, спальня, балкон, гостиная в первый и последний раз. Ник шёл по маршруту раскладывая продукты купленные по дороги, форму и кроссовки после тренировки, переоделся в домашнюю одежду, а казалось что следовал отпечаткам упущенных отношений, уликам любви и доказательствам «преступлений», что свершились, но амнистированы по состоянию аффекта. За те месяцы, что они провели вместе с Надей, она так глубоко проросла в его жизнь, что теперь даже в её отсутствие, Ник повсюду чувствовал обратное. Аромат духов так и не выветренный из помещения, застоявшийся, но всё ещё явственно уловимый. Одежда, что она у него подворовывала, таская перед сном или одевая на кулинарные ристалища, всё ещё хранила запах кожи, сладкого фруктового привкуса дыни. Вещи, которые Надя разбрасывала в хаотичном порядке, и отдельные элементы убранные в шкаф складывались в картину привычного уюта. Кружка кофе, что она всегда заготавливала заранее, потому что с утра постоянно опаздывала, до сих пор осталась нетронутой. И ещё куча прочих мелочей, незримо указывающих на её присутствие, которого не было, от чего ещё больнее было его воспринимать.

Ник старался абстрагироваться от этих мыслей, уйти, отвлечься. Но до назначенного с Кирой «рандеву» ещё оставалось слишком много времени, готовится к нему особых усилий не стоило, а вот сбежать от терзающих воспоминаний – остро необходимо. Поэтому он завалился спать. Во всех любовных историях всегда есть момент или отсылка к бессоннице, подаренной душевными терзаниями и переизбытком чувств. Так оно, наверное, и бывает, если герой или героиня до этого не пробежали десяток километров и не простояли двенадцать раундов с колотящими их соперниками. В случае Ника, ему были как никому близки все эти переживания, но физическую усталость никто не отменял. Он просто выключился, только коснувшись подушки. Без снов, терзаний и прочей сердечной лирики.