Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)

С такой внешностью, наверно, девушек клеить! — скептически подумала Май, глядя на свой стол. — Снова идеальный до всего педант, интересно, он тоже самовлюблённый, как и Нару, — сравнивала она не со зла. — Хотя этот не кажется напыщенным… — сравнила она в последний раз и решила приступить к ужин, раз молитву уже произнесли. Только она рассмотрела несколько видов сашими из чёрного окуня и форели, как из-под стола вылезла чёрно-белая кошка и нагло развалилась на подогнутых ногах Май.

— Эм, привет… — погладила она короткошёрстное кошачье существо за ухом, переводя непонятливый взгляд на хозяина и хозяйку.

— Май, что-то случилось? — как почувствовал Наоки и тут же засмеялся. — Прости, пожалуйста, мы не контролируем передвижение этого существа, — сказал он смеючись. Блондин хотел забрать кошку, но та зашипела и едва не вцепилась когтями в ноги Май. — Мари, забери кошку, — попросил он, лишь покачав головой. — Кокоро так и не привыкла ко мне…

— Да всё хорошо, — почувствовала Май неловкость. Хозяйку вынуждали подниматься со своего места из-за такой мелочи. — Она мне не мешает… — добродушно улыбнулась Танияма.

— Тогда будь с ней аккуратнее, — вздохнул Наоки, прежде чем дать совет. — Она старенькая, лет пятнадцать уже живёт в нашем доме… Обидчивая зараза, вот на меня до сих пор обижается, — сказал он в шутку.

— Она бы не обижалась, если бы приезжал чаще, — заговорила Мари. Она долго молчала, по всей видимости, прежние вопросы её волновали куда меньше.

— Мари, ты же знаешь, почему я не мог приехать… — виновато сказал он.

— Это из-за вашей ссоры с хозяйкой? — спросила Май, стараясь участвовать в беседе. — И как она сейчас?.. — опустила она глаза, ощутив какую-то холодность со стороны Мари.

— Спасибо, у неё травматическая кома II степени, — ответил Нао, — думаю, что врачи поставят её на ноги, она шустрая дама, должна справиться… А о ссоре тебе ведь Хосё рассказал, — посмотрел он на друга с печальной улыбкой, задержав перед этим небольшую паузу. — Я не против об этом поговорить, но там рассказывать особо нечего… Май, я заметил, что тебя смутили мои глаза, ну так не смущайся, у меня на курсе многие до сих пор думают, что я линзы ношу. Мой отец канадец, мама вышла за него замуж и какое-то время жила с ним в Торонто, а вскоре после моего рождения, её старшая сестра умерла… И так получилось, что наш отель переходит только к детям, поэтому она уговорила отца и они вернулись в Японию. Мой отец писал книги, к определённому месту привязан не был, но здесь не прижился… Они развелись, когда мне было девять лет.

— Грустная история… — сказала Аяко, хотя в принципе так не считала, скорее это был своего рода сарказм в сторону парня, который решил поплакаться.

— Да не сказал бы, — заговорил он вновь, — многие пары распадаются и тут уж ничего не поделаешь… Но поссорились мы не из-за отца. Нас с Мари всегда готовили к тому, что мы будем управлять отелем и школой. Отель — это мужская работа, а школа — женская, поэтому если вас заинтересует здание на другом конце сада, то это к Мари. Когда я окончил школу, то думал, что пора больше времени уделять рёкану. Я начитался различной литературы и пришёл к хозяйке с предложениями, но она категорически отвергла всё, хотя другие рёканы пользуются всеми этими методами и, причём процветают. У нас нет проблем с постояльцами, но лишняя реклама не помешала бы…

— Только не говори, что собрался оповестить всех, что в нашем отеле живёт Дзасики-боко?! — бросила Мари укоризненную фразу в его адрес. — Я согласна с хозяйкой — это плохая идея! Если ты хочешь обидеть нашего хранителя и доставить нам лишних проблем, то поступай, как знаешь!

— Вот то же самое мне сказала хозяйка, — сказал Нао с иронией. — Хотя отель «Рёкуфусо» в Киндаити-онсэне* себя прекрасно раскрутил благодаря Дзасики-боко, не понимаю, почему мы не можем воспользоваться этим.

— Вот за такие идеи ты и поссорился с хозяйкой… — отвела Мари взгляд и настала неловкая тишина.

Они немного странные…— посмотрела Май на всё со стороны. — Оба называют маму хозяйкой, должно быть, уважают, но и их отношение друг к другу очень подозрительное… Мари смотрит на него редко, а когда это делает, то будто обвиняет в чём-то… — подумала Танияма, но не успела ничего спросить или сделать. Она так и гладила кошку, угощая её форелью, когда услышала в коридоре чьи-то шаги.

Мичи раздвинула сёдзи и в комнате показалась самая настоящая гейша. Она была в золотисто-жёлтом кимоно с листьями клёна, с веером в руках и очень тихим выражением лица. На вид ей было около сорока лет. О возрасте сказать было сложно, но в том, что это - не актриса, а самая настоящая гейша сомнений не было.

— Госпожа Окада, — обратилась к ней Мари с тревогой в голосе, — что вы здесь делаете? Вы же должны быть с ученицами?

— Я слышала, что у вас гости, — ровно и ласково заговорила она. — Впервые такое… Вот и решила поприветствовать, — поклонилась она и вскоре маленькими шагами прошла на середину комнаты и распахнула свой веер. Он взмахнул в воздух, покружился и вновь оказался в руке гейши.

— Браво! — захлопал Такигава.