Читаем ТРИПУРА РАХАСЬЯ полностью

46-47. "Время и пространство - факторы разделения в мире; из них пространство относится к местоположению объектов, а время - к последовательности событий. И если время и пространство при этом сами проецируемы из сознания, то как тогда они могли бы разделить или уничтожить свою собственную основу, и при этом всё ещё продолжать быть тем, чем они являются?

48-51. "Можешь ли ты показать время или пространство, которое не было бы пронизываемо сознанием? Разве не находится всё внутри твоего сознания, когда ты говоришь о нём? Факт существования вещей - это только освещение их, и ничего больше. Такое освещение свойственно одному только сознанию. Только то значимо и принимается во внимание, что сияет самостоятельно. Объекты не являются таковыми, поскольку их существование зависит от восприятия их сознающими существами. Но сознание - самосияющее, и это не относится к объектам, которые зависят от сознательных существ в том, чтобы их познавали.

52-54. "Если, с другой стороны, ты утверждаешь, что объекты существуют, даже если они не воспринимаются нами, то на это Я скажу тебе следующее. Нет никакой последовательности или согласованности в мире в отношении существования или небытия вещей. Их познание - единственный фактор, определяющий это. Так же, как отражения не имеют никакой субстанции (материи) в себе, помимо зеркала, так же и вещи мира не имеют никакой субстанции в себе, помимо познающего фактора, а именно - Разума.

"Качества и осязаемость вещей не являются аргументами, которые можно было бы противопоставить тому, что эти вещи - ничто иное, как образы.

55-63. "Те качества отражённых образов зависят от совершенства отражающей поверхности, как мы можем видеть в случае водной и отполированной поверхностей. Зеркала - неодушевлённые и не самоцельные, в то время как сознание всегда чистое и самоцельное; ему не требуется внешний объект для создания образа. Обычные зеркала подвержены загрязнению посторонней грязью, в то время как для сознания нет ничего чужеродного, поскольку оно всегда единое и неразделённое; поэтому его отражения - единственные в своём роде. Созданные вещи не являются самосветящимися; они освещаются чьей-то иной познавательной способностью. Познание вещей подразумевает наличие их образов в нашем разуме. Они - только образы. И, поэтому, творение - образ. Оно - не самосияющее; и, таким образом, оно не обладает самоосознанием, но становится фактом при нашем его восприятии. Поэтому Я говорю, что вселенная - только образ в нашем сознании. Сознание сияет, несмотря на формирование образов в нём; хотя оно неуловимо и неощутимо, оно установлено устойчиво и не колеблется. Как образы в зеркале не существуют отдельно от зеркала, так же и порождения сознания не существуют отдельно от него.

64. "Объекты необходимы для создания образов в зеркале; однако для сознания нет нужды в объектах, потому что оно - самоцельное.

65-66… "О Парашурама! Посмотри на то, как грёзы и галлюцинации ясно запечатлены в уме даже при отсутствии какой бы то ни было стоящей за ними реальности. Каким образом это происходит? Пространство объектов рассматривается личным специфическим образным качеством ума. Когда такое воображение глубокое, оно принимает форму в виде творения; в отсутствие воображения сознание чистое и незапятнанное.

67. "Таким образом, ты видишь, как сознание было абсолютным и чистым до творения, и как его личное специфическое качество или воля вызвала этот образ мира в нём.

68-69. "Так что мир - ничто иное, как образ, нарисованный на экране сознания; с течением времени он становится отличным от мысленной картины; это, опять же, обусловлено силой воли, порождающей явление. Вселенная кажется целесообразной, материальной и совершенной, потому что воля, определяющая её сотворение, совершенна и независима; в то время как человеческие концепции - более или менее преходящи, в соответствии со слабостью или силой той воли, что стоит за ними.

70. "Препятствия, обусловленные ограниченностью, до некоторой степени преодолеваются при помощи заклинаний, драгоценных камней и трав, и тогда устанавливается ненарушаемый поток самоосознавания.

71. "При помощи той чистой йоги, о Парашурама, созерцай творение, проявленное собственной волей, подобно галлюцинациям, вызванным факиром.

Примечание: считается, что есть некие живые драгоценные камни, которые обладают чудесными свойствами. Они блестят даже в темноте, и цвет их сияния не повторяет цвет опоры, на которой они лежат. Они также освещают объекты, находящиеся возле них. Некоторые из них, как считается, прохладные на ощупь, и они не становятся тёплыми даже при продолжительном контакте с телом; другие, как считается, в лунном свете покрываются росой; третьи делают своего владельца преуспевающим; четвёртые приводят его к падению, и так далее.

Яркий пример представления факира можно увидеть во дворце Ранджита Синга. Местный факир бросает верёвку в воздух, и та остаётся висеть в вертикальном положении. Затем человек карабкается вверх по этой верёвке и исчезает из виду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги
Семь красавиц
Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208). В поэме Низами возвращается к проблеме ответственности правителя за своих подданных. Быть носителем верховной власти, утверждает поэт, не означает проводить приятно время. Неограниченные права даны государю одновременно с его обязанностями по отношению к стране и подданным. Эта идея нашла художественное воплощение в описании жизни и подвигов Бахрама - Гура, его пиров и охот, во вставных новеллах.

Низами Гянджеви , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги