Тришестое. Василиса Царевна

– Да он и так нас, похоже, кормить не собирается, – вздохнула средняя голова.

– Линять надо отсюда, – почесала когтями свой подбородок левая.

– Куда?

– Подальше. А Кощею скажемся, мол, ничего не знаем, ничего не видели. Вернулись, а сундук внизу.

– Думаешь, поверит? – усомнилась правая.

– То его проблемы!

– А сундук, кажись, за нас! – усмехнулась правая.

– Это как?

– Сам видишь: даже сундуки супротив Кощея идут.

– Вот и дал бы тогда Кощею по башке! – возмутилась средняя голова. – А нам-то за что?

– Странно все это, – качнулась рассудительная левая голова. – С чего он вдруг грохнулся, а? Ведь сколько лет, поди, висел.

– Созрел, – зевнула правая голова. С голодухи ее клонило в сон.

– А может, есть здесь кто? – подозрительно огляделась левая голова.

– Не-е, я бы заметила, – поковыряла когтем в ухе правая голова и закрыла глаза. – Да леший с ним, с сундуком этим! Давайте спать.

– Спи, а я побдю! – сказала средняя голова и вперила взгляд в сундук.

– Паникер, – выдохнула левая голова и тоже прикрыла глаза.

Внезапно крышка сундука зашевелилась, и все три головы вновь распахнули глаза.

– Чего это было? – насторожилась правая.

– А я почем знаю? Возится кто-то, – отозвалась средняя.

– Где?

– Да в сундуке, где ж еще?!

– Так сядь на него, и пусть себе возится.

– И то верно. – Горыныч медленно, с опаской приблизился к сундуку, пихнул его лапой – вдруг страшилища какая из сундука выскочит и за зад тяпнет. От Кощея чего угодно ждать можно.

Крышка опять шевельнулась. В сундуке кто-то неистово завозился.

– Ой-ей, – отступил в сторонку Горыныч, поджав длинный хвост с гребнем.

– Лучше не садись, – предупредила на всякий случай лева голова среднюю.

И тут крышка сундука наконец поднялась высоко, и из нее показался… заяц! Горыныч от неожиданности отшатнулся, но сразу пришел в себя. Заяц дернул носом, повел ушами и уставился на Змея в упор.

– Держи его! – гаркнул Горыныч во всю свою луженую среднюю глотку, замахав при этом лапами и затопав ногами.

– Лови! – заорала левая.

– Хватай, – вяло произнесла правая, почмокав в полудреме губами.

Заяц от оглушительного рева сжался в пружину, пулей выскочил из сундука и задал стрекача, петляя по своей заячьей привычке.

– Лови! Хватай! Держи! – надрывался Горыныч теперь уже всеми тремя головами, тяжело беря разбег и расправляя широкие кожистые крылья. – Уйдет ведь, гад ушастый! Как есть уйдет!

Тяжело оторвавшись от земли, Змей подобрал лапы и на бреющем полете пошел вслед зайцу. Набегавший воздух гудел в его перепончатых крыльях, хвост изгибался в такт взмахам, из пастей валил дым.

– Он чего, – спросил Иван Царевич, осторожно выглянув из-за дуба, – на дровах работает?

– Почему? – недопонял кузнец.

– Так сам погляди, дымища какая из него прет.

– Не, на угле, скорее всего, – ответил кузнец с серьезным видом, и непонятно было, пошутил али всерьез брякнул.

Меж тем заяц, немного отбежав от дуба, резко развернулся и припустил обратно. Тяжеловесный Горыныч проскочил мимо и заложил крутой вираж, заворачивая к дереву по широкой дуге. А косой к дубу подлетел, заметался и давай вокруг дерева кружить. Сам бегает и Горыныча круги наворачивать принуждает.

– Чего он не убегает, зараза ушастая? – недовольно проворчал Иван Царевич, вжимаясь в могучий ствол дерева, чтобы Горыныч ненароком не заметил его, но змей был полностью сосредоточен на зайце, и всего остального просто не замечал. – Место ему мало, что ль?

– Заяц – он не дурак, – заметил кузнец. – Не дурнее Горыныча будет, хоть у того и три башки. Выскочит на открытый простор, там его Змей и сцапает, а у дерева кружить сколь хош можно, пока змеюка летающая не выдохнется, а уж тогда заяц деру задаст.

– Так чего тогда мы ждем? – вскинулся Иван Царевич. – Ловить его надо!

– Как же, поймаешь его, – скроил кислую физиономию Яков.

– А медведь на что? – опомнился Иван Царевич.

– Ты думаешь, этот увалень могёт зайца изловить? – сильно усомнился кузнец. – Да он еле передвигается.

– Нормально я передвигаюсь, – донеслось сверху. – Вот она, благодарность за помощь!

– Ну, извини!

– Извиняю, – прокряхтел медведь, показавшись из ветвей, нащупал задними лапами уступочек и начал спуск. Вдруг задняя лапа его соскользнула, и он кубарем покатился вниз. – А-а, поберегись! – прорычал он, скатываясь вниз лохматым мешком.

Кузнец с Иваном Царевичем едва в сторонку отскочить успели, как медведь грохнулся на то место, где они стояли.

– Уф-ф! – выдохнул медведь, поднимаясь на задние лапы, и в бок когтями вцепился. – Вроде цел.

– Да чего тебе сделается-то? – хмыкнул Иван Царевич. – Ты лучше, Михайло Потапыч, присоветуй, как зайца изловить.

– А на кой ляд он вам сдался, косой этот?

– Смерть Кощеева в ём, – пояснил кузнец.

– Как? И тут смерть? – поиграл бровями медведь. – Вы же говорили, в сундуке она!

– А заяц где, по-твоему, сидел?

– Ну?

– Баранки гну! Зайца ловить надо.

– Так это проще мухомора топтаного, – махнул лапой медведь и как рыкнет.

На его призыв невесть откуда вышмыгнула лиса. Стоит, хвостом недовольно метет, на медведя смотрит.

– Чего тебе, косолапый, от меня надь? – спрашивает.