Тришестое. Василиса Царевна

– Василиску-то? – Кощей сделал вид, будто задумался крепко. – А и забирай! На кой ляд она мне сдалась? Я уж сам подумывал ее на волю выпустить.

– Вот и выпускай, коли задумал.

– Выпущу, выпущу, – замахал ручками Кощей, – только, прошу тебя, яичко в сундучок положи от греха подальше.

– Гони Василису! – рявкнул кузнец так, что корона на лысине Кощеевой в воздух взвилась.

– А ты мне не кричи! – возмутился Кощей, подхватив на лету корону. – Раскричался тоже! Пришел, сундук своротил, смертью грозит, еще и кричит почем зря. На старого больного немощного человека! Ай-яй-яй, – сокрушенно покачал он головой.

– Василису гони, а то по-настоящему крикну, – взялся закатывать рукава кузнец, поигрывая мышцами. – Ишь, больной выискался!

– Вот вам Василиса ваша, подавитесь! – разозлился Кощей и щелкнул пальцами, и рядом с ним из воздуха возникла Василиса собственной персоной.

– Василиса! – позабыв про все, бросился к девице Иван Царевич.

– Иван? – огляделась Василиса, не понимая, что происходит. Дуб какой-то посредь степи, Иван Царевич, мужик здоровенный, незнакомый с ним, статуя Горыныча в полный рост – какая безвкусица, право слово! – и Кощей на земле сидит, корону в руках вертит. – Что здесь происходит?

– Отпускаю я тебя! – важно сказал Кощей. – Можешь идти на все четыре стороны.

– С чего вдруг, мухомор ты вялый?

– Не груби!

– Разве я грубила? Это я ласково, от всей души.

– В общем, свободная ты, – повторил Кощей, проглотив обиду – не до того сейчас, а потом видно будет.

– Тогда договорчик пожалуйте.

– Какой еще тебе договорчик? – возмутился Кощей, с кряхтеньем поднимаясь с земли. – Сказано – сделано!

– Э, нет. Так не пойдет, – покрутила головой Василиса. – Нужно чтоб по закону все было, а то завтра тебе опять невесть чего в башку втемяшится.

– Договор, договор… Будет тебе договор! – нахмурился Кощей: ох, и хитрая Василиса, кого хошь вокруг пальца обведет.

Устроился Кощей на корне, заказал себе чистый лист, чернил и перо, и принялся буквы выводить, язык от усердия высунув.

Василиса бочком прижалась к Ивану Царевичу, положив тому голову на плечо. Царевич, помедлив, приобнял девицу за талию тонкую, потом свернул губы трубочкой и быстро чмокнул Василису в щечку – расчувствовался, значит. Кузнец сделал вид, будто ничего не заметил, и взялся разглядывать статую Горыныча.

Кощей чего-то недовольно хрюкнул, но на него никто не обратил внимания. Писал он долго, будто специально оттягивал волнительный для Ивана Царевича момент, мстя за нанесенные обиды. Наконец он поставил жирную точку в конце, едва не прокрутив лист насквозь, навертел свою закорючку и рывком протянул Василисе договор.

– Нате, подавитесь!

– Так, полюбопытствуем, – приняла договор Василиса: «Кощей, Великий…» – это не интересно, – промотала она с пол-листа разом, игнорируя громкие титулы. Кощей губы надул, но смолчал. – Ага, вот и о деле: «…Сим документом отпускаю Василису на вольную волю и прощаю ей все ее прегрешения…»

Василиса оторвалась от документа и недобро взглянула на деловито покачивающего ножкой Кощея.

– Это какие ж ты мне грехи отпускаешь, козел ты плешивый?

– Вот не надо этого, не надо, слышишь? – затряс пальцем Кощей. – Нечего ярлыки на меня клеить.

– Какие еще ярлыки, коли ты и есть козел самый натуральный, а что плешивый – так в зеркало поглядись.

– Ох, Василиска, договоришься у меня!

– Не пужай, а лучше отвечай на вопрос.

– Какой?

– Про грехи!

– Ах, грехи! Всякие грехи-то. Ты дальше читай, неча ко всяким мелочам цепляться – простил и простил.

– Ладно, предположим, – не стала спорить Василиса. – Так. Отпускает… чинить препятствий не собирается… претензий не имеет… вернуть яйцо… – Василиса подняла глаза и уставилась на Ивана Царевича. – Я что-то не совсем поняла: какое еще яйцо?

– Обыкновенное, – пожал плечами Иван Царевич и кивнул на Кощея. – Его яйцо.

– В каком смысле? – наморщила лобик Василиса.

– В прямом.

– Вы что, ему… это самое… того?

– Чего – того? Ты про что толкуешь? – удивленно воззрился на Василису Иван Царевич.

– Ну, того, мечом. То-то я смотрю, добрый он стал да ласковый, меня отпустил – все в толк взять не могу, с чего вдруг.

– Да ты что! Ты в своем уме? – задохнулся Иван Царевич от ее предположения. – Вот оно яйцо!

Он выхватил из-за пазухи огромное утиное яйцо и продемонстрировал Василисе.

– Фу-ты, а я-то думала… – вздохнула Василиса. – Надо было заодно и… остальные забрать, чтоб девок больше воровать позыва не было. Кстати, а зачем ему это яйцо? Собирательством на старости лет решил заняться? – повернулась она к Кощею.

– То не твоя забота, – поерзал Кощей задом по корню дуба. – Лучше договор читай. Время – деньги.

– Ну, тебе-то уж точно спешить некуда! – пошутила Василиса.

– Кому как, – туманно отозвался Кощей. – Что с договором?

– Вроде в порядке.

Василиса еще разок на всякий случай пробежала договор глазами, свернула и подняла руку. Договор исчез.

– Так давайте сюда яйцо! – вскочил с корня Кощей, у которого уже свербело везде, где только можно, от нетерпения.

– Я лучше в сундук его положу, – сказал Иван Царевич. – А ты, костлявый, отойди подальше – не доверяю я тебе.