Триста неизвестных

Немцы, видимо, нас не ожидали. Они даже не сумели сгруппироваться для обороны. И пять геринговских стервятников остались догорать на русской земле. Потеряли и мы один самолет. Старший  лейтенант К. С. Шадрин как-то неудачно  атаковал корректировщика — «раму» — и получил в ответ изрядную  пулеметную очередь по водорадиатору  «мига». Но он все-таки доканал фашиста и произвел посадку в непосредственной близости от переднего края. Летчику пришлось уничтожить свой самолет: МиГ-3 являлся нашей новинкой.

На аэродром в Идрицу прилетели, почитай, С сухими баками. Рискованная операция… и, может быть, она, как говорили потом в верхах, действительно оказалась посильной лишь для летчиков-испытателей.

Следующий боевой день принес еще шесть побед. Наши летчики, вылетая на прикрытие железнодорожной линии, сбили пять До-215 и один Ме-109.

* * *

Отказал, кажется, намертво отказал, дьявол крупнокалиберный. И сам, как черт, кручусь вокруг пулемета, подгоняю оружейников. Надо же — полк ушел в бой без командира. Что подумают ребята? Приказ предельно ясен — всем полком штурмовать вражескую переправу на Западной Двине. Полком… Без командира-то! Пулемет, это грозное оружие, сейчас куча железяк с прорезями, отверстиями и стволом, ни дать ни взять — кусок водопроводной трубы.

Где же заело? Или сломалось? Оружейники суетятся, крутят тут, там, а толку ни на грош.

— Заменяйте новым,— сердито приказываю им и иду в штаб.

Жди теперь «пикантных» вопросиков и от подчиненных (так, между дел) и от вышестоящего командования. Чего доброго, вышестоящие начальники прознают еще и про Григория Бахчиванджи. Приказ — вылетать всем полком, а я оставил его на аэродроме с самолетом, про запас…

Григорию, недовольному, что не пустили в бой, накрепко приказал: хорошенько замаскируй машину и сиди в кабине, жди зеленой ракеты. Потом действуй по обстоятельствам, не маленький.

Задумка была такая. Вернутся наши с боевого задания, а тут, неровен час, фашист налетит. Как раз Бахчиванджи и пригодится. Нечто вроде засады.

Не прошло и десяти минут после вылета на задание наших самолетов, как над аэродромом появился До-215. Даю условленный сигнал — ракету.

Моментально сброшена маскировка, взревел мотор, и «миг» Бахчиванджи прямо со стоянки устремился в воздух. Советский истребитель заходит фашисту в хвост, все меньше и меньше расстояние между ними. Метров с пятидесяти Григорий открывает огонь из всех пулеметов. Вражеский бомбардировщик, объятый пламенем, падает на окраине аэродрома.

Наблюдавшие столь скоротечный бой техники и штабисты бурно рукоплещут победителю, слышится многоголосое «ура».

Однако почему Бахчиванджи не заходит на посадку? Он делает боевой разворот, форсирует режим мотора. Оказывается, в воздухе находится еще один «дорнье». Заметив рухнувшего собрата, он откровенно удирает от советского истребителя. «Миг» настигает его и открывает огонь. Из правого мотора вражеской машины вырывается густой черный дым.

— И этому капут! — восторженно кричим мы.

Радость как рукой сняло. Даже с земли видно — винт «мига» остановился. Сейчас штопор и… Но этого не случилось. Последовал мастерский разворот. Самолет с неработающим мотором заходит на посадку. Выпущены шасси, закрылки, машина планирует. Это «миг»-то планирует? Да, планирует и классически садится. Все, кто находился на аэродроме, бегут к самолету. Еще издали вижу разгоряченное лицо летчика. Подбегая, спрашиваю:

— Ранен?

— Кажется, нет. Шею вот нестерпимо жжет.

Быстро разматываем белое шелковое кашне, продырявленное нулей. На шее — ожог.

Хлопцы сжимают в дружеских объятиях счастливого героя — не каждому суждено в первом же боевом вылете одержать две блестящие победы.

Осматриваем самолет. Мотор, оба радиатора, лонжероны крыльев, даже пневматика колес изрешечены пулями. Действительно, посадить такую «мертвую» машину был способен только испытатель.

Теперь у нас остался в засаде лишь один исправный самолет — мой. Иду к нему. Оружейники заканчивают установку нового крупнокалиберного пулемета.

— Воздух! Воздух! — послышались возгласы.

С севера к аэродрому шел «дорнье». Техник самолета Н. В. Сурьянинов и техник завода А. В. Фуфурин поняли меня без слов — помогают надеть парашют, подсаживают в кабину. Оружейники подсоединяют последние тяги. Надо было бы проверить пулемет, да некогда.

Набираю на форсаже высоту, напряженно слежу за вражеской машиной, прикидываю наиболее выгодные варианты атаки. Решаю: самая лучшая — скоростная, на пересекающихся курсах. Бой Бахчиванджи укрепляет принятое решение. Конечно, точность стрельбы в данном случае как у истребителя, так и у бомбардировщика снижается, зато намного увеличивается безопасность атакующего.

Поднялся на тысячу метров выше «дорнье». Нахожусь на линии его крыла, справа сверху. Не убирая сектора газа, перевожу истребитель в пикирование прямо на самолет противника. Открываю огонь по его стрелку.