Тритон (ЛП)

Галин бессильно стонет в трубку. Ее мама подстрелила сама себя. Вызов “скорой” с последующим осмотром врача - очень плохая идея. Рентген тут же обнаружит специфическое строение костей Сирены, разительно отличающееся от человеческого. Они не могут допустить осмотра Налии, будь-то рентген или забор крови на анализ.

Что еще могло пойти не так?

- Есть кое-что еще, - говорит Рейчел и волоски на его шее встают дыбом.

Гален нетерпеливо ворчит.

- В меня тоже стреляли. Я не смогу вести машину.

Если бы они не ехали, он бы бился головой об руль. Сильно.

- Как далеко мы от тебя находимся?

Рейчел дышит быстро и прерывисто. Пожалуй, это худший звук, который он слышал за всю свою жизнь.

- Примерно в тридцати минутах езды.

Он надеется, что дорога занимает тридцать минут только с ограниченной скоростью.

- Мать Эммы - медсестра. Может быть, она поможет тебе.

- До сих пор она не приходила. Думаю, она собирается удрать.

- А удирать - это плохо?

- Это значит, что она собирается убежать снова, и я не смогу за ней последовать.

- Попробуй задержать их. Я буду скоро, обещаю.

Гален вешает трубку и давит на педаль газа, игнорируя руку Грома, когда он хватает его за предплечье.

- Налия была ранена, Гром. Нам нужно как можно быстрее добраться к ней, - к его облегчению, брат отпускает.

И Гален вжимает педаль в пол.

Глава 7

Я наблюдаю, как Рейчел отключает телефон и оседает вниз, соскальзывая по пассажирской двери машины в траву. Она прижимает руку к своему животу, отчего у меня внутри все холодеет. Ее лицо белее мела, а губы дрожат. Первый раз я вижу ее в слезах. И мне это ужасно не нравится.

Мама закрывает капот нашей машины и хлопает ладонью о ладонь, чтобы струсить с них грязь и машинное масло. Я стою у багажника, когда она подходит ко мне и дотрагивается до моей руки.

- Попробуй завести ее сейчас. По-моему, контакт аккумулятора просто отошел из-за толчка.

Когда я не отвечаю, она смотрит на Рейчел вместе со мной.

- Она же только что сообщила им, где мы находимся, ты ведь это понимаешь. Нам нужно ехать.

Я отхожу от нее.

- Она ранена. Ты должна ей помочь.

- Нам нужно побыстрее убраться от сюда.

- Ради бога, ты же медсестра! Разве не этим занимаются медсестры? Мы не можем просто так ее оставить. Ты ее ранила. -Я направляюсь к Рейчел, но мама хватает меня за руку.

- У нее есть телефон. Пускай вызывает “скорую”, если ей так плохо.

- Она никогда этого не сделает. Рейчел не станет рисковать попасть на допрос в больнице из-за пулевого ранения. И нам это тоже ни к чему. Нас будет искать каждый коп в округе. Она расскажет им о нас, и нас задержат. Ну же, мам. Ты сама знаешь, это будет предано огласке, если здесь появится кто-то третий.

Мама скрещивает руки на груди.

- Похоже, ты слишком часто заступаешься за эту женщину.

Я пячусь назад и киваю в сторону Рейчел.

- Помоги ей. Или, по крайней мере, убедись, что с ней все будет в порядке.

Мама переводит взгляд на Рейчел, потом обратно на меня. Похоже, она опять собирается спорить. Я не дам ей передумать.

- Если ты ей не поможешь, то тебе придется тащить меня силком, потому что я буду кричать и пинаться. И на этот раз, бой будет равным. Без хлороформа.

Ко всему прочему, мама поранила себе руку, потеряв контроль над пистолетом, когда мы врезались в заграждение. Не то, что бы это было похоже на кровоточащее пулевое ранение, как в кино показывают. Честно говоря, я даже не уверена, что это огнестрельная рана - дырка на ее блузке больше похожа на слезу, чем на настоящую дыру. Может, она оцарапалась стеклом, когда окно разлетелось?

Нет никаких мясистых ошметков, болтающихся по ветру или чего-то там еще: пятно крови не больше, чем с кулак, а кровотечение, похоже, уже остановилось. Мама сильная, и ни в коем случае не покажет, что ей больно - если ей, конечно, больно, - поэтому мне сложно сказать, насколько все серьезно. Я помню, как доктор Миллиган говорил, что кровь Сирен сворачивается быстрее, чем человеческая. Соответственно, раны тоже заживают быстрее. Но все же, битое стекло не разрезало бы ее прочную кожу. Она и вправду ранена?

Пока я рассматриваю маму, мама рассматривает Рейчел. Внутренняя борьба между “за” и “против” отражается на ее лице:

Бросить ее.

Но тогда Эмма будет сопротивляться .

У нас нет выбора, кроме как бросить ее .

Но ведь Эмма все усложнит .

БРОСИТЬ ЕЕ.

Наконец, она вздыхает, и выражение ее лица сменяется с враждебного на покорное. Не знаю, что сыграло большую роль - ее совесть, профессиональный инстинкт или она просто не хочет возиться со мной при свете дня, выставляя конфликт на всеобщее обозрение.

Вместе мы возвращаемся на пару метров к машине Рейчел. Водительская дверь все еще открыта и пищит предупреждающий сигнал. От этого звука у меня вот-вот начнет дергаться глаз. Я захлопываю дверь и подхожу к маме и Рейчел.

Мама становится на колени рядом с ней.

- У тебя пулевое ранение, - говорит она Рейчел.

- Ты сама подстрелила меня, чокнутая су…

- У нас нет времени на разговоры, мама, - отрезаю я. - Она в курсе, что ее подстрелили. Помоги. Ей.

Мама кивает. Она смотрит на низ живота Рейчел, где она рукой прижимает рану.