Трюфельный пес королевы Джованны

– Ну, мама, имя тебе ничего не скажет. По делу.

– Мне твои дела очень не нравятся!

– Мне тоже. – Художница старалась все обратить в шутку. – Денег мало приносят. Делец из меня плохой.

– Именно! Так стоит мучиться?! Рита, представь, ведь она свалилась к нам на голову на днях, глаза безумные, бормотала какую-то чепуху, врала… Что-то у нее случилось, а что – не говорит!

Маргарита ребром вилки отделила кусок яичницы и вопросительно взглянула на подругу:

– А что же все-таки случилось?

– Ничего особенного. – Александра смотрела на нее в упор, в который раз поражаясь тому, насколько изменилась старая приятельница. Маргарита взамен своей прежней эмоциональной порывистости обзавелась хладнокровием, овладела умением держать удар, ничем не выдавая волнения. И это ничуть не радовало художницу. – Можно сказать, все обошлось. Прошло бесследно.

Последнее слово она выделила интонацией, как будто произнеся его большими буквами, но Маргарита выслушала намек, не моргнув глазом. Она продолжала есть с таким завидным аппетитом, что художница и сама внезапно почувствовала голод.

– Что прошло? – не отступала мать, обрадованная уже тем, что дочь разговорилась. – Почему не сказать по-людски?

– У вас сейчас кофе выкипит, – предостерегла ее гостья.

Мать, ахнув, обернулась к плите, где над туркой, стоящей на огне, и впрямь уже поднялась пышная коричневая шапка пены. Маргарита вытерла хлебом опустевшую тарелку и с видимым наслаждением сжевала корочку, спокойно встретив взгляд подруги. Она даже подняла брови, словно задавая немой вопрос. Александра отвернулась.

– Так можно узнать, куда это ты собралась? – Мать процедила кофе через ситечко и поставила чашку перед Александрой. – К тебе гостья приехала, в конце концов! Могла бы дома побыть! Праздники на носу, какие теперь дела! Люди стараются проводить время со своими семьями! Одна ты мечешься…

– Я стараюсь! – заверила ее дочь. – Никогда еще так не старалась… К вечеру точно вернусь, не беспокойся.

Это обещание она дала с тяжелым сердцем. Больше всего ей хотелось насовсем вернуться в свою мастерскую. Александра считала про себя дни, оставшиеся до обследования, которому после Нового года должен был подвергнуться отец. «Сегодня двадцать седьмое… Второго января он ложится в больницу. Неделя…» Художнице казалось, что ее присутствие не слишком заметно в доме, и все же она не могла обманываться: мать поглядывала в ее сторону с радостью и надеждой. «Я ничего для них не делаю, просто существую как-то с краю, а они уже и этому рады…»

Она выпила кофе, нетерпеливо поглядывая на часы, висевшие над плитой. Отодвинув опустевшую чашку, женщина поднялась из-за стола:

– Пора. Папа на работе?

– Как обычно. Сегодня вернется пораньше. Да сейчас, перед праздниками, уже никто толком и не работает. Осталась бы и ты? Ради гостьи?

– А Рита, наверное, захочет пойти со мной, – неожиданно для себя предположила Александра.

До последней секунды она не собиралась приглашать подругу на встречу с Птенцовым, тем более тот требовал соблюдения полной тайны во всем, что касалось розысков серебряного пса. Но внезапно ей пришла мысль, что не позвать на встречу заинтересованное лицо, то есть Маргариту, будет странно. «Это ее забота – отыскать пса, я лишь помогаю. И зачем я буду таскать для нее каштаны из печи? Пусть сама обжигается!»

– Наверное… – подруга проговорила это слово медленно, словно пробуя его на вкус. Она пыталась разгадать смысл внезапного приглашения, но явно не хотела заводить расспросы при свидетельнице.

– У вас какие-то секреты, девчонки. – Мать переводила взгляд с одной женщины на другую. – Сорок лет уже каждой… Никак не насекретничаетесь. Вам жить пора, семьи заводить!

– Нам-то? – печально улыбнулась Александра. – Что до меня, так с меня хватит. Не везет мне в этом, сама знаешь.

– А в чем тебе везет? – Мать отвернулась, сердито протирая стол тряпкой.

Когда она впадала в подобное сварливое настроение, его следовало просто переждать, лучше всего на расстоянии. Александра сделала подруге знак, и та вышла из кухни вслед за ней.

Когда они уединились в комнате и художница рассказала Маргарите, с кем предполагает ее познакомить, та, против ожиданий Александры, не выказала никакого энтузиазма. Напротив, женщина помрачнела.

– Не стоит мне к нему соваться, – сказала она, подумав. – Это опасно.

– Для тебя опасно? А для меня?

– Ты-то не в розыске, – напомнила Маргарита. – И ты этого серебряного пса не крала.

– Хорошо, но ищешь краденую вещь именно ты! – вернула Александра подругу на землю. – Почему я должна рисковать вместо тебя? Птенцов, кроме всего прочего, единственный, кто сможет тебе помочь во всей Москве. Я вообще предпочла бы познакомить вас и устраниться от дальнейших поисков.

– Это невозможно! – воскликнула Маргарита. Она в страхе вцепилась в руку художницы. – Я не могу быть на виду, пойми!

– Понять это нетрудно. Но пойми меня и ты. Даже если пес в Москве и Птенцов нашел его след, что я могу сделать дальше? Купить его? На какие деньги? У тебя ведь тоже нет ни гроша. Украсть?!