Трюфельный пес королевы Джованны

В окне второго этажа, купаясь в солнечном свете, сидела молодая девушка. Ей было лет четырнадцать, должно быть, не больше. Под тонкой белой рубашкой, измятой, спускавшейся с плеча, виднелась едва обрисовавшаяся грудь. Девушка накручивала на пальцы медные пряди пышных волос и, глядя на небо, беспечно напевала. Иногда она обрывала песенку и издавала тихий блаженный смех помешанной. Ее глаза были обведены кровавыми кругами, губы белы, как мел. Взгляд сверкал. На точеной белой шее виднелись красные пятна. Увидев остановившегося внизу мужчину в страшной маске с птичьим клювом, она вскрикнула, замолкла и, помедлив, сделала пригласительный жест, указывая на открытую дверь внизу.

– Наконец ты пришел за мной, ангел смерти! – проговорила она внезапно охрипшим голосом. – Заходи, заходи! Я осталась одна.

– Ложись в постель! – Голос доктора, звучный и внушительный, глухо доносился из-под маски. – Я зайду к тебе на обратном пути!

– Ложусь и буду ждать тебя! – покорно сказала девушка, сползая с подоконника. – Скорее бы мне умереть… Так страшно одной. Бродяги ходят по улице…

Она исчезла в темном оконном проеме. Доктор двинулся дальше. Он шел, все убыстряя шаг, пока не остановился у каменного дома, с виду совсем нового, украшенного башенками по углам. Это был дом богача, судя по цветным стеклам в окнах, мраморной отделке фасада, кованой решетке, закрывающей доступ к запертой массивной двери. Даже общее запустение не отняло у него нарядного вида. Дом казался щеголем, случайно затесавшимся в толпу нищих.

Доктора ждали. Стоило ему взяться за кольцо и ударить им о решетку, как в дубовой двери, окованной железными полосками, открылось окошечко. В нем показалось румяное лицо слуги, уже знакомое Александре. Она поняла, что врач пришел с визитом в дом своего приятеля, богача, больного подагрой. Дверь распахнулась, решетка была отперта.

– Что твой хозяин? – спросил доктор, едва переступив порог.

Слуга оглядел пустой переулок, затем тщательно запер решетку и дверь, задвинул изнутри два массивных засова. Только после этого он скривил мясистые губы, словно смазанные салом, лоснящиеся, как набитые кровяные колбасы, и простонал:

– Ох… Не хотелось бы говорить…

– Да что ему, хуже?

– С каждым часом гаснет…

– Вчера я оставил его здоровым!

– Ну, ведь зараза, она не будет ждать… Вчера был здоров, а сегодня совсем плох!

Врач поднялся по каменной лестнице, на ступенях которой стояли глиняные вазоны с увядшими цветами. Из двери на площадке высунулось женское лицо, окаймленное белыми складками покрывала, и тут же с легким вскриком ужаса и отвращения исчезло.

– Вот дура, – рассудительно прокомментировал это явление слуга. – Жену маска пугает, ваша милость.

– Уповай на милость Божью, – отрезал врач, откидывая капюшон и отстегивая ремни, державшие маску на затылке. – Моя милость ничего тебе не даст.

– Мы с женой только и делаем, что молим Пресвятую Богородицу и святого Себастьяна избавить наш дом от напасти!

– Ваш дом? – Врач окинул коренастую фигуру слуги цепким взглядом. – С каких это пор дом принадлежит тебе?

– Да ведь так говорится… – смиренно ответил тот. – Здесь все хозяйское, и мы сами с женой, со всеми нашими потрохами, принадлежим хозяину… Ему и служим, с самого малолетства.

Александра только теперь получила возможность разглядеть лицо чумного доктора и содрогнулась, увидев, как тот сдал. Теперь это был старик со зловещей внешностью, на которой словно отпечатался след носимой им устрашающей маски. Он стал похож на крупного падальщика – его орлиный нос, особенно резко выдававшийся на исхудавшем лице, круглые черные глаза с припухшими покрасневшими веками, сросшиеся кустистые брови, придававшие лицу свирепое упрямое выражение, – все усугубляло это сходство. Черные волосы почти совсем поседели. Прежде это лицо казалось обведенным траурной каймой. Теперь оно словно облеклось в серебро.

– Не провожай меня, я не заблужусь, – сказал доктор слуге, который вознамерился вести его дальше, вверх по ступеням.

– Мы с женой торопимся в церковь на мессу, – смиренным тоном произнес слуга. – Можем ли мы идти?

– Ступайте, да помолитесь там хорошенько о своем господине! – бросил врач через плечо, поднимаясь по лестнице.

…Больной отшатнулся при виде гостя, с головой спрятавшись под пышное стеганое одеяло, вышитое цветным шелком. Доктор приблизился к постели и дернул одеяло за край. Показалось лицо, искаженное гримасой страха.

– Что это значит? – резко спросил доктор. – Тебе и в самом деле вздумалось заболеть?

– Я и сам не знаю, – пролепетал больной, со стоном присаживаясь и тщетно пытаясь опереться спиной о груду подушек. Он выглядел крайне напуганным и дрожал. – Не спал ночь… Колено дергает хуже прежнего… А уж как колет! Будто раскаленной иглой!

– Пей меньше вина, ешь меньше мяса с острыми соусами… – Отвечая ему, врач словно думал о другом. Он бросил внимательный взгляд на лицо пациента и пожал плечами: – Одно и то же! Как будто ты впервые слышишь мои советы.