Трюк (ЛП)

— Не. Хотя всегда интересовался. Отец сказал, что я должен получить какую-нибудь несложную степень, вроде управления бизнесом, чтобы сосредоточиться на футболе. Если бы я сумел противостоять этому человеку, возможно, стал бы архитектором.

Да, нелегко.

— Но я думал, ты рожден для футбола.

— Нет, я рожден геем. Футбол стал моим спасением в детстве. Довольно иронично, если подумать. Если бы не футбол, я мог бы открыться еще в колледже и перетрахать всех квиров Олмстеда. Вместо этого моя жизнь состояла только из протеиновых коктейлей, тренировок и случайных отсосов. Причем с Мэддоксом всю работу делал я, потому что был ссыклом, чтобы попросить его вернуть услугу.

— Он даже не предлагал? — Ушам своим не верю. — Вот мудак.

Мэтт смеется.

— Мы оба притворялись супернатуралами. Блядь, после моего ухода он все еще считал себя таковым.

— Пока не встретил Дэймона.

— Точно.

— Ладно, вопрос, — говорю я. — Если бы тебе дали возможность вернуться назад и начать с нуля — бросить футбольную карьеру и изучать архитектуру, трахая всех подряд в колледже, ты бы согласился?

Поджав губы, Мэтт обдумывает вопрос.

— Нет. Я люблю футбол, хоть меня и заставили им заниматься. Это моя жизнь, и я не готов от нее отказаться.

— Вот тебе и ответ. Не нужно зацикливаться на том, что могло бы быть, если у тебя есть мечта.

— Есть ли? Прямо сейчас я безработный, которого выгнали против воли, и который висит на волоске…

Я хватаю его за плечо.

— Мы получим этот контракт. Ты будешь играть.

Понятия не имею насколько это выполнимо, но мои слова срабатывают. Мэтт расслабляется, а потом наклоняется и целует меня. Я застигнут врасплох, потому что этот поцелуй не похож на «быстрячок». Он мягкий и нежный, как и рука, обхватившая мое лицо. Он полон признательности, будто Мэтт всерьез верит всему, что я тут наплел. Надеюсь, так оно и будет, но на самом деле я ничего не знаю о футболе.

Я делаю шаг вперед и прижимаюсь к Мэтту. Он стонет, когда мой язык начинает хозяйничать у него во рту.

— В дом, — командует Мэтт.

Почему всегда, когда собираешься потрахаться, отпирание двери превращается в квест? О, ну да, потому что Мэтт сжимает мне зад, а мой член, пытаясь порвать штаны, стремится сам открыть замок.

Нам удается завалиться внутрь, бросить сумки в прихожей и скинуть обувь, прежде чем я, теряя самообладание, прижимаю Мэтта к стене.

Рык, срывающийся с его губ, когда я впечатываюсь своим членом в его и толкаюсь бедрами, почти заставляет меня кончить.

— Возможно, ты был прав с самого начала, — тяжело дыша, шепчу я. — Может это и не очень хорошая идея.

Мэтт так быстро отстраняется, что ударяется головой о стену.

— Почему?

Я обхватываю его лицо ладонями.

— Потому что одного раза с тобой недостаточно. И не знаю, каким будет твое «число».

— Число?

— Сколько еще раз понадобится, чтобы выкинуть тебя из моей системы. И это пугает меня до чертиков. Кроме Арона и мудака-бойфренда из школы тире колледжа, всегда было определенное «число», и я точно мог его предсказать. Месяц, неделя, поездка в такси…

В Мэтте есть что-то невинное и чистое. Звучит забавно, учитывая двести тридцать фунтов натренированного футболом мускулистого тела. Мне хочется показать Мэтту что-то новое. Показать, как хорошо может все ощущаться с правильным человеком. Не таким, что «навсегда», потому что я не смогу им стать для него, но таким, с кем он может быть самим собой. Я последний, кто будет его осуждать.

Мэтт крепко меня целует и притягивает к себе, удерживая за задницу. Я хочу его трахнуть. Хочу, чтобы он трахнул меня. Боже, да без разницы как, где и кто сверху — я просто хочу, чтобы мы трахнулись.

Однако шанс осуществить что-либо стремительно падает вместе с эрекцией, когда сзади слышится чье-то покашливание.

— Когда закончите… — говорит отец, стоя в арочном проходе между прихожей и гостиной.

— Черт, — бормочу я, уткнувшись лицом в шею Мэтта. Я, конечно, рассчитывал на громкий скандал, но сейчас, когда он вот-вот произойдет, это последнее, что мне нужно.

— Эм-м, Ноа? — подает голос Мэтт. — У тебя гости.

Сделав глубокий вдох, я отстраняюсь от него и смотрю на «гостя».

— Здравствуй, отец.

— Сын. — Папа переводит доведенный до совершенства ледяной взгляд на Мэтта.

— Мистер Джексон.

Мэтт протягивает руку:

— Сенатор Хантингтон.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, когда отец игнорирует жест Мэтта.

— Кто-то запрашивает самолет, и я, естественно, предполагаю, что это ты. А учитывая, что твой телефон уже несколько дней выключен, это был единственный способ тебя застать и убедить положить конец этим отношениям.

— Ну, этого не произойдет, — отвечаю я.

— Тебе двадцать шесть лет, Ноа. Когда ты, наконец, перестанешь играть в игры?

— Мы не играем. У нас все серьезно.