Трюкач

– Жена умерла в прошлом году. Рак почек. Дома никто не ждет, – шептала Нола на ухо Зигу. – Напомните ему, зачем пришли, иначе он до утра будет ездить вам по ушам.

– Я рад, что вы задержались на работе, – сказал Зиг, взглянув на длинный тюремного вида коридор со стенами из шлакобетона.

На расстоянии в половину футбольного поля коридор заканчивался тупиком с наглухо закрытыми металлическими дверями. Даже отсюда невозможно было не разглядеть белый щит с красными буквами:

ВНИМАНИЕ!

ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА

– Так я насчет сержанта Браун… – продолжил Зиг.

– Да-да, конечно. Какая жалость! – сказал Бартон, сделав виток ключами на пальце, и направился в глубь здания. Через каждые двадцать шагов датчики движения зажигали новые лампы, заливая коридор ярким дневным светом. – Мы все тут убиты горем.

– Лжец и мелочовка, – сообщила Нола. – С тех пор как я здесь появилась, каждый год пытался меня куда-нибудь сбагрить.

– Такая трагедия! – продолжал Бартон.

– Камеры справа и слева, – предупредила Нола.

Зиг разглядел не меньше четырех камер под потолком, температурную сигнализацию, датчик химического загрязнения, даже монитор влажности. Такое оборудование обычно видишь только в самых лучших музеях мира.

Армия США вот уже больше десяти лет пыталась открыть свой собственный военный музей. В ожидании финансирования лучшие образчики вооружений и ценностей – тысячи старинных и современных винтовок, пушек, базук и прочего боевого инвентаря, флаги времен революции, ружья, видевшие Бостонское чаепитие, сюртуки из Геттисберга, кепи, которое Улисс С. Грант носил во время Гражданской войны, барабан 3-й Пехотной дивизии США по прозвищу «Старая гвардия», игравший на похоронах Джона Ф. Кеннеди, – хранились на гигантском складе в Форт-Белвор.

– Когда нервничает, суетится, трогает дужку очков или вертит на пальце кольцо с ключами, – подсказала Нола.

– Когда вы последний раз видели Нолу? – уточнил Зиг, наблюдая, как Бартон оглаживает пальцем связку ключей.

– Кажется… в четверг на прошлой неделе. В тот день она отправилась на Аляску, не правда ли? – ответил Бартон, поворачивая из главного коридора к двери, смахивающей на вход в подземный банковский сейф.

Такие же двери были установлены повсюду в здании. За одними скрывались военные артефакты, за другими – шестнадцать тысяч произведений искусства из запасника СВ США, от пропагандистских плакатов Нормана Рокуэлла до акварелей самого Адольфа Гитлера, захваченных американскими войсками во время рейдов в конце Второй мировой войны. Среди всех набитых сокровищами помещений было только одно, где Зигу требовалось побывать в первую очередь.

– Честно говоря… я не заглядывал сюда с тех пор, как она… как все… ну, вы понимаете… – пробормотал Бартон, отпирая дверь, за которой находилась продолговатая прямоугольная комната, пропахшая краской и скипидаром. На табличке надпись: «Помещение № 176 – мастерская художника».

– Вот. Рабочее место Нолы, – добавил Бартон.

– Попросите его уйти, – проговорила Нола на ухо Зигу. – Напомните ему, что вы расследуете мою гибель и что…

Зиг дотронулся до наушника. Щелк. Звук пропал.

Через несколько минут Зиг скажет Ноле, что в здании была плохая связь, и разговор прервался.

Поверит ли она? Неизвестно.

Волновало ли его, что ему не поверят? Ни капли.

Час назад Нола попросила наведаться в ее мастерскую и кое-что забрать оттуда – сама она больше не могла там появляться. Но, принимая во внимание число погибших и то, что Нола чудом избежала авиакатастрофы, Зиг не собирался рисковать жизнью, не расследовав мотивы единственного человека, который был на подозрении больше всех, – самой Нолы. Зиг сознавал, что чувствует себя перед ней в долгу и впадает в сентиментальность, однако дураком он не был. Для начала требовалось выяснить, есть ли у девушки совесть.

– Мне лучше вам не мешать, правда? – спросил Бартон.

– Вообще-то, прежде чем вы уйдете… – остановил его Зиг, – можно вам задать пару вопросов о сержанте Браун?

– Разумеется.

Двумя часами позже, наблюдая за тем, как уборщики подтирают кровь, Бартон вспомнил именно этот момент. Он не находил объяснения тому, с какой стати расстилался перед Зигом и вообще впустил его на объект. Раз за разом Бартон взвешивал ответ на вопрос: что было бы, поведи он себя иначе? В действительности он тут ни при чем – кровь пролилась бы в любом случае.

22

* * *

– Нола была… – Бартон вздохнул, переступил с ноги на ногу, отчего его круглое тело задрожало, как холодец, – художницей.

Тон был Зигу хорошо знаком. Никто не любит дурно говорить о мертвых.

– Неужели она вам так досаждала? – спросил он с теплой ободряющей улыбкой.

– Просто она была… – стоя на пороге, Бартон опять запнулся, – интересной особой.

– Как вы сказали?

– Зовите меня Бартон. Я такой же гражданский, как и вы.