Трюкач

– Мне кажется, ты не до конца представляешь себе полную картину, – возразил Бартон, не замечая, что «уборщик» подозрительно затих в коридоре. – Нола обладает исключительной визуальной памятью, она способна в мгновение ока запомнить и потом воспроизвести место преступления. Стоит ей начать рисовать, как мельчайшие подробности буквально сами лезут ей в глаза, причем другие их совершенно не замечают. Но больше всего она преуспела… – Бартон шумно втянул воздух носом, – в способности доводить своих коллег до белого каления.

Зиг взвесил его слова в уме, глядя на стол в углу мастерской. Даже с порога было заметно – на рабочем месте Нолы отсутствовали какие-либо фотографии личного свойства.

– Ее поэтому сюда перевели? Грянут гром и молнии – отправляют на задание, но потом – пусть себе сидит и рисует, пока ей не открутили голову?

– Голову ей и здесь пытались открутить. За полгода Нола сменила шесть частей. Получила семь отдельных взысканий. Не говоря уже о тех командирах и начальниках, которых ее открытия выставили в таком непотребном свете, что они просто не решились жаловаться. Из того, что я слышал: сержант-оружейник из морпехов замахнулся на нее – Нола воткнула ему карандаш в локоть. И только когда он с воплями начал срывать с себя мундир, обнаружилось, что она ткнула его точнехонько в то место, где год назад ему сделали операцию – прямо в шрам. Словно просветила его форму, как рентгеном, и поняла, где у него что болит.

Зиг покивал, вспоминая практически безмолвное путешествие с Нолой час назад. В пути он то и дело чувствовал на себе ее взгляд. Черные глаза Нолы еще в детстве видели человека насквозь. А теперь? Интересно, что она в нем разглядела?

– В конце концов, – продолжал Бартон, – один крупный армейский чин разродился идеей – «Почему бы нам не назначить ее штатной художницей?» Так что последние несколько лет она работала здесь, в этой самой мастерской. Должность позволяла ей ездить, куда она захочет, и писать картины на свой вкус. Временами ее командировали для выполнения особых заданий и после возвращали назад.

– Выходит, в армии она играет роль поисковой со-баки?

– Поисковой собаки? – жестко переспросил Бартон. И покачал головой. – Зови ее как тебе угодно, но можешь мне поверить: Нола Браун отнюдь не ручное животное. Она – заряженный пистолет, идеальное оружие. Наведи ее в цель, и она подстрелит для тебя добычу. Но потом не удивляйся, если от добычи остались рожки да ножки.

– Ты намекаешь на авиакатастрофу?

– Насчет самолета – без комментариев. Я знаю не больше, чем говорят по телевизору. Но какая бы причина ни вызвала крушение – неисправный двигатель или еще что, – я не удивлен, что все кончилось катастрофой.

Зиг оценил услышанное. Резкость Нолы, ее некоммуникабельность погубили не одну военную карьеру – список подозреваемых мог оказаться чертовски длинным.

В его кармане завибрировал сотовый телефон. Это, конечно, Нола пыталась восстановить связь. Зиг не ответил. Рано еще.

– Можно задать последний вопрос? Нола сама решила ехать на Аляску или получила задание?

– Думаю, что сама. Да только когда дело касается Нолы… – Бартон глянул поверх плеча Зига на мастерскую своей подчиненной, – командование не делится со мной своими секретами. Это уж ты сам выясняй.

– Но ты ведь был ее начальником?

Бартон еще раз поправил очки, делано рассмеялся.

– Нола неуправляема. Она и на задании никогда никого не слушает, ничего не обсуждает и не возражает. Просто берет и делает. Хочешь узнать, что она вынюхивала на Аляске? – Бартон махнул рукой на мастерскую. – Валяй! Бог в помощь!

24

* * *

В первую очередь Зиг обратил внимание на стены. От пола до потолка они были сплошь покрыты плакатами, делавшими мастерскую похожей на магазин независимой студии звукозаписи, однако все они представляли собой пропаганду времен Второй мировой войны («Не допустим, чтобы это случилось здесь!»), нарисованные вручную обложки журнала «Лайф» («Вьетнам – почему мы победим!»), листовки, которые сбрасывали в Кувейте («Уходи!» на семи языках), все это вперемежку – солдаты! оружие! американский флаг! – яркий калейдоскоп в красно-бело-синих тонах. И тут же – открытка от телеведущего Боба Росса, малюющего красивенькие деревца.

– Вы нарочно дали отбой, – проговорила на ухо Нола.

– Связь прервалась, – огрызнулся Зиг. – Сигнал внутри здания ни к черту. – Он не хотел брать трубку, когда она перезвонила. Это могло вызвать новые проблемы. – Кстати, можешь говорить в открытую. Я выпроводил твоего начальника Бартона.

– Я знала, что он долго не задержится. Он меня боится даже мертвую.

Зиг кивнул. Нола не шутила.

– Проследите, чтобы двери были заперты, – посоветовала она.