Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1

Однако убийца был уже рядом с Троцким. Еще в 1939 году он стал вхож в дом Троцкого, назвавшись ’’Жаком Морна-ром”, бельгийским подданным, другом американской троцкистки Сильвии Агелоф, работавшей одним из секретарей у Троцкого. Морнар, занимаясь кинобизнесом, в деловых кругах представлялся еще и гражданином Канады ’’Фрэнком Джексоном”. Сначала ’’Джексон” познакомился с друзьями Троцкого Росмерами, что облегчило в конце концов доступ к тщательно охраняемому изгнаннику. В мае 1940 года ’’Джексон” наконец лично познакомился с Троцким. После этого он эпизодически бывал в Койоакане и в частных разговорах давал понять, что ему симпатична позиция Троцкого, предлагал различные планы улучшения финансовых дел IV Интернационала. Так или иначе, как стало известно позднее из американской печати, он вошел в доверие к Троцкому. ’’Джексон” не раз заводил разговоры о ’’сильных личностях”, ’’твердой руке”. У Троцкого, как вспоминала впоследствии его жена, даже возникли подозрения, не является ли этот бизнесмен фашистом? Нов действительности это был испанец Рамон дель Рио Меркадер, один из исполнителей воли ’’вождя народов”, с которым он так никогда и не встретится.

Как-то в середине августа ’’Джексон” попросил Троцкого поправить его статью по какому-то мелкому вопросу. Троцкий высказал несколько замечаний. 20 августа, во вторник вечером, ’’Джексон” пришел вновь с выправленной статьей, прошел в кабинет Троцкого и попросил посмотреть текст. Троцкий сидел над рукописью. Он только что закончил главу ’’Термидор” своей книги ’’Сталин”, в которой с сарказмом написал: ”По приказу Троцкого, отделенного тысячами километров, становились иностранными шпионами глава правительства Рыков и большинство народных комиссаров: Каменев, Рудзутак, Яковлев, Розенгольц, Чернов, Иванов, Осинский и другие… все они состояли в заговоре против Советской власти, когда она находилась в их руках…” Подыскивая самые уничижительные слова для характеристики сталинских преступлений, Троцкий закончил главу фразой: ’’Под этой картиной нужно поставить подпись мастера: Иосиф Сталин”¹¹⁵.

Войдя в кабинет, как показал позже ’’Джексон”, он ’’положил плащ на стул, достал из-под него альпеншток и, закрыв глаза, обрушил его на голову читающего Троцкого со всей силой”. Жертва, по словам ’’Джексона” на суде, издала ’’ужасный пронзительный вопль. Я буду слышать этот крик всю мою жизнь”. Агония Троцкого длилась еще сутки.

Троцкий был старше Сталина лишь на полтора месяца. Бывший предреввоенсовета часто обращался в прошлое, ища тот час и день, который стал роковым в его судьбе. Искал и — не находил. Его сверстник оказался более удачливым в их многолетнем смертельном споре. В трагедии Троцкого — трагедия междоусобной борьбы, которая после смерти Ленина, благодаря Сталину, приняла такие уродливые, страшные формы. Белый обелиск с выбитыми на нем серпом и молотом, установленный на могиле Троцкого во дворе его последнего прибежища в Койоакане, отделяют тысячи километров от Яновки под Бобринцами на Украине, где родился один из ’’выдающихся вождей” русской революции. Его могила давно уже стала местом праздного туристского внимания.

Судьба Троцкого неотделима от нашей истории. Трагедия изгнанника действительно ужасна: крушение личных надежд, гибель по воле Сталина всех близких ему людей, иллюзорность главной идеи его жизни — ’’мировой социалистической революции” и, наконец, смерть от рук сталинского убийцы. Но в конечном счете трагедия Троцкого, хотя и с большим запозданием, как бы окрашивается в оптимистические тона: его главный враг и антипод предан историей анафеме. Троцкий, этот Дон Кихот мирового революционного пожара, навсегда останется в истории как личность сколь яркая, столь и противоречивая, сколь пророческая, столь и тщеславная. Если Ленин был человеком, по словам Луначарского, ’’объединяющим мир завтрашнего дня”, то Троцкий и Сталин, уже став ’’выдающимися вождями”, навсегда разошлись, ибо каждый из них не мыслил торжества идеи без собственного триумфа…

Из кармана арестованного ’’Джексона” изъяли письмо, в котором он называл себя ’’разочаровавшимся сторонником Троцкого, приехавшим в Мексику с другими целями”, но здесь у него созрело ’’решение убить преступника”. Он не мог простить Троцкому, говорилось в письме, его ’’сговор с лидерами капиталистических держав”. Общественность немедленно задалась вопросом: кем был убийца на самом деле? Кто двигал его рукой? Буржуазная печать, естественно и не без оснований, дружно, хором скандировала: Сталин, Москва, НКВД, коммунисты. Однако ’’Жак Морнар”, он же ’’Джексон”, он же Рамон Меркадер, получив двадцать лет одиночки и полностью, день в день, отсидев их, не отступил от своих первых показаний. Врачи и психиатры в течение двадцати тюремных лет пытались приподнять завесу над тайной этого человека. Но Меркадер стоял на своем.