Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир

Так что людям приходилось выбирать. Бог показывает им, на что он способен. А на что способны силы зла – ясно и так. Чью сторону ты выберешь? О последствиях того и другого решения христианские проповедники говорили прямо и сурово. Как писал некоему Деметрию отец Церкви III века Киприан: «Вечный огонь геенны пожрет проклятых; ждет их наказание неугасимым пламенем… Души вместе с телами сохранятся для вечных мук и страданий». И не будет «этим мучениям ни конца, ни передышки… Слишком поздно уверуют в вечное наказание те, кто не верил в вечную жизнь»[152].

Рассказы о загробной жизни начинают появляться в христианской литературе со II века; часто они оформляются в виде путешествия героя по обителям блаженных и проклятых душ. В этом путешествии святой видит и описывает и экстаз спасенных, и (особенно подробно, с едва прикрытым злорадным удовольствием вуайериста) мучения погибших. Историк Рима Рамси Макмаллен называет эти сочинения «единственными известными нам из античности образчиками садистической литературы»[153].

Тех, кто отверг силу Божию и предался в руки злых сил, ждут вечные муки, в сравнении с которыми бледнеют все здешние мучения. И Это ужасное существование не закончится никогда. Ад вечен.

Древнейший дошедший до нас текст такого рода – так называемый «Апокалипсис Петра». В нем сам Иисус дает своему ученику Петру взглянуть на то, какова будет жизнь у тех, кто отвергает путь праведности, кто не хочет креститься в христианскую веру, а вместо этого идет путем греха. В обителях проклятых Петр видит, как богохульники висят над адским пламенем на собственных языках. Так же подвешены и прелюбодеи, – но за гениталии. Женщины, вытравлявшие плод во чреве, навечно погружены по шею в нечистоты. Тем, кто хулил Христа и сомневался в его праведности, выжигают глаза раскаленными прутьями. Тех, кто поклонялся идолам, демоны снова и снова сбрасывают в глубокие пропасти. Рабы, не повиновавшиеся господам, жарятся на огне и грызут собственные языки.

Видит Петр и альтернативу: блаженный мир небес, где цветут цветы, раскинулись фантастические сады, полные прекрасных деревьев со сладчайшими плодами, где воздух напоен благовониями – здесь, в окружении святых, праведники вкушают вечное блаженство.

Итак, что вы выберете?

Есть немало свидетельств того, что в первую очередь потенциальных новообращенных убеждали красочные картины адских мучений, а не блаженства на небесах. Именно видения ада зачаровывали множество христианских авторов – и иные из них откровенно радовались тому, что их враги-язычники будут жариться на вечном огне. Вот как выражает это злорадство апологет начала III века Тертуллиан:

Что поразит меня, что вызовет смех, радость и восхищение? Когда увижу всех этих царей, великих царей, отправляющихся (как нам говорят) на небеса, чтобы воссесть там рядом с Юпитером, – стонущими в темных пропастях ада, вместе с теми, кто твердил об их посмертном блаженстве! Когда увижу, как магистраты, гонители имени Иисусова, горят в пламени более жарком, чем то, что разжигали они своей яростью против христиан. Когда увижу, как пылают мудрецы и философы мира сего, вместе со своими учениками[154].

А о колесничих, поэтах, актерах и тому подобных людях и говорить нечего – всех их «пожрет адский огонь».

Язычники – даже не желавшие каяться – признавали риторическую силу таких описаний. Так, критик II века Цельс писал, что христиане преуспевают в прозелитизме, поскольку «изобретают множество приемов запугивания. Прежде всего, сварганили они безумное и кощунственное учение о вечных наказаниях и таких же наградах, превзойдя все… что могли бы вообразить философы»[155]. Красочно рассказывали христиане и о гневе своего бога. Как писал Августин: «Крайне редко случается, если случается вообще, чтобы человек, пришедший к нам с желанием стать христианином, не был так или иначе поражен страхом Божиим»[156].