Триумф непослушания (СИ)

Девочка. Шесть лет. Связали и переехали танком. Скончалась на месте.

Двое мальчиков. Шесть и восемь лет. На глазах у пострадавших изнасиловали и убили родителей.

Семья. Мужчина, женщина и девочка. Расстреляны в автомобиле при попытке покинуть город».

После освобождения Франкфурта Уинстон лично посетил город и увиденное оставит в его душе неизгладимый след боли и горечи. Сомнений не оставалось: Хартия собиралась устроить в Европе огромную бойню, дабы с помощью страха управлять покорённым населением. Оставалось догадываться, что происходило на оккупированных территориях и каких это достигнет масштабов. Но цифры ужасали уже сейчас. Триста сорок пять убитых по самым скромным расчётам. Если не учитывать тысячи пострадавших. Это не были убийства по неосторожности или из-за необходимости. Нет, это было чётко спланированная операция по зачистке города. Улица за улицей, квартал за кварталом. Сначала убивали жертву, а затем всех, кто стал случайным свидетелем преступления.

Франкфурт отбили через месяц после того, как туда вошли солдаты Хартии и картина, что предстала перед бойцами Конфедерации не оставила равнодушным никого. Что же сейчас происходило в Кёнигсберге, Данциге, Люблине? Что увидят солдаты там? И не захотят ли они сделать тоже самое в городах Хартии? Если убийство гражданских в Варшаве можно было списать на боевые действия, то Франкфуртскую резню оправдать не могло ни что.

Уинстон думал как совместно с Арчибальдом представить данные мировой общественности, да так, чтобы это произвело максимальный резонанс, но его прервал едва не вбежавший в кабинет Фридрих.

— Простите, что без стука, господин канцлер, — извинился генерал сквозь тяжёлую отдышку.

— Надеюсь, новость действительно срочная.

— Вы не будете разочарованы, — Фридрих вытер выступивший пот.

— Тогда докладывайте, — Уинстон сложил руки у подбородка.

— Час назад три беспилотника Воздушных Сил Конференции патрулировали побережье Балтийского моря. Приблизительно в тринадцать часов одиннадцать минут они обнаружили линкор «Хартия» и вступили в неравный бой. Все три беспилотника были сбиты, однако, по данным фотоснимков стало ясно, что у корабля повреждён двигательный отсек и в данный момент он находится в трёхста метрах от побережья, недалеко от мёртвого города Устка, без возможности сменить позицию. Господин канцлер, такого шанса нам больше никогда не выпадет.

— У нас же нет никакого оружия, способного потопить это судно.

— Вы правы. Но у нас есть храбрые солдаты, готовые за свою страну и канцлера на всё. Генштаб вместе с представителями из Пиратского союза уже разрабатывает план штурма корабля.

— Что же Фридрих, — вздохнул Уинстон, — тогда вот мой приказ: корабль нужно потопить. После Франкфурта все будут жаждать мести и нам нужно её предоставить.

— Месть нужно подавать холодной, — заметил Генерал.

— Не в нашим случае. Консула Гвина ждёт трибунал за совершённые им преступления против человечества, но сейчас мы сделаем ему больно иным способом. Генерал, потопите «Хартию».

— С удовольствием, господин канцлер.

***

Сильный ветер сдувал тонкий слой раскалённого песка, превращая его в подобие песчаных волн. Высоко в небе кружило два коршуна, терпеливо ожидая добычу. Вокруг, куда только падал взгляд, раскинулось огромное море из песка и глины.

Старому верблюду вонзили кинжал прямо в сердце. Животное вскрикнуло и начало оседать. Долгие годы он верно служил своим хозяевам и теперь выполнял своё последнее поручение.

Толстую выйную часть кожи вырезают, а затем делят на несколько частей, формируя что-то на подобии шапки. Народы Африки дали ей название «шири». Шири требовалось одевать ещё тёплой на полностью бритые головы пленников.

Внутри шири была чертовски липкой и прилипала к голове почти мгновенно. Снять её обратно можно разве что только вместе со скальпом.

Пленников связывали в руках и ногах, клали на горячий песок, и, убедившись, что снять шири они никак не смогут, оставляли в пустыне одних. Через несколько часов обладатель шири понимает в чём заключается дьявольская задумка его головного убора. Растущие волосы, не имея возможности пробиться через толстую верблюжью кожу, всё равно продолжают расти, но обратно, впиваясь в голову человеку. Сотни тысяч волосков причиняли адские муки, а страдания усиливались жаждой и затёкшими конечностями. Несколько оглушающих воплей, доходящих до хрипоты, постепенно стихали. Многие не переживали пытку, остальные сходили с ума. Через несколько дней те, кто надевал шири, возвращались, поили выживших и снимали орудие пыток. Но человек уже утратил свою личность и превратился в примитивную марионетку. Стал послушным рабом, готовым служить кому угодно. А значит шири создала крайне ценный товар.

— Симбат, у тебя истории одна жутче другой, — прокомментировал Алексей, когда рассказчик смолк.