Триумф великого комбинатора, или Возвращение Остапа Бендера

Остап поднялся на второй этаж, подошел к комнате под номером двадцать девять и, не постучавшись, открыл дверь. Окно было затянуто ситцевыми занавесками, и комнату заливал тусклый, цвета мочи, свет. По обе стороны от окна стояли две железные кровати, между ними – сверхъестественно скучный стол, покрытый клеенкой, и два стула типа «гей, родимые!». За столом сидел Александр Иванович Корейко. Он по-садистски тыкал вилкой в брусочки свиного сала и сосредоточенно ел их. Обернувшись, Александр Иванович перестал двигать челюстями и открыл от удивления рот.

– Ты жива еще, моя старушка! А вот и я! Привет тебе, привет! – заорал c порога молодой человек, распахнув для объятия руки.

– Здрасьте, – проронила старушка исказившимся голосом.

Остап бросил портфель на кровать, схватил стул и поставил его напротив Корейко.

– Ну что вы на меня смотрите так, словно собираетесь родить ишака? – c наивозможной дикцией пробасил великий комбинатор, верхом усаживаясь на стул. – Что вы там такое лопаете? Уж не бутерброд ли c какой-нибудь собачьей радостью?

– Я...

Остап встал со стула и наотмашь снял кепку.

– Нет, студент не понял. Ставлю вас в известность, Александр Иванович, что я прибыл в Газганд. И отмахнуться от этого факта, как когда-то я говорил небезысветной вам Зосе Синицкой, никак нельзя. Ну же! Что это у вас глаза, как у быка, на выкате?

И в самом деле: Александр Иванович c удивлением смотрел на сияющего, полного задора и неукротимой энергии Остапа Бендера. Наконец он через силу выдавил вертевшуюся внутри фразу:

– Только вас тут и не хватало.

– Ох, как это грубо, – деланно возмутился Остап. – Не по-восточному. К вам приехал гость, а вы его, кроме кислого «здрасьте», ничем не угостили...

Корейко поднял голову и c раздражением спросил:

– Вы что же, опять пришли за деньгами?

– О, деньги! Из вашего фибрового чемодана! Новенькие пачки, аккуратно заклеенные в белую бумагу. Каждая пачка перевязана шпагатом. Этакие милые миниатюрные бандерольки. Билетики Госбанка c рисунком сеятеля! Картинки c выставки! Так вот, они мне не нужны!

Корейко улыбнулся глупейшим образом, пытаясь изобразить на своем лице: «Верю вам!».

– Чего же вы хотите?

– Отлить конную статую товарища Копыто и установить ее перед входом в ваше общежитие, – пошутил Бендер. – Поможете? Для этого мне нужна небольшая бригада скульпторов, пара тысяч серебряных побрякушек и вы в качестве руководителя проекта!

Корейко усмехнулся.

– Меня вчера сократили. Так что можно заняться и статуей.

– Сократили? – Остап был в приподнятом настроении. – Вы, наверно, не сдали нормы ГТО, и из-за вас всю бухгалтерию не допустили к субботнику! Она оказалась в планово-финансовом тупике! Ай, как нехорошо! Не отчаивайтесь. Последний безработный в нашей стране уже получил работу, как недавно сообщила в печати Московская биржа труда. Найдется что-нибудь и для вас! Сибирь большая!..

– Мне не до смеха, – скривился Корейко.

Тут они подумали разно. Корейко: «Может, в этом портфеле у него новое дело-компромат?», Остап: «Вот он тот человек, которому проще отдать деньги, чем объяснить откуда он их взял! А смотрит-то как! Взгляд гиганта мысли! Ей-богу дыру на мне протрет!»

Остап погладил на джентльменский манер свои тонкие усики и, смотря себе под ноги, произнес c повелительной интонацией:

– Ладно, поговорим серьезно. Вы, как мне известно, всеми вашими фибрами дрожите от страха разоблачения и, обнявши свой фибровый чемодан, за который, замечу, партия и правительство были бы вам очень признательны, сидите в норе и смирно дожидаетесь капитализма. Но этого не случится! В ближайшие полсотни лет, по крайней мере.

– Что же вы от меня опять хотите? – в душе подпольного миллионера росло напряжение.

Великий комбинатор подтянул портфель и водрузил его себе на колени.

«Я так и знал. Компромат!» – вновь пронеслось в голове экссчетовода.

– Спокойствие, любезный Александр Иванович! Отцвели уж давно хризантемы в саду... Подзащитного я из вас больше делать не буду. Если нет возражений, мы сейчас же отправляемся в Москву. Такси, как говорил Адам Козлевич, уже подан.

Корейко выглянул в окно и, действительно, увидел черную лакированную крышу «рено».

– Ничего не понимаю. Какая Москва?

– Я предлагаю вам, что не в моих правилах, вступить в концессию.

– Работать c вами? Да вы смеетесь.

– Александр Иванович, я сын турецко-подданного, то есть потомок янычаров. Я очень гордый и могу обидеться... Вам фамилия Оконников, случаем, не знакома?

Корейко невольно охнул.

– Да не трепещите вы! Я не собираюсь по всей республике трубить о ваших прошлых связях c гражданином Оконниковым.

– Все это как-то закомуристо!

Потомок янычаров встал и поместил свой портфель рядом c недоеденным салом.

– Вы хотите поближе к телу?! Получите. Вот здесь лежит отношение, на котором указан номер рассчетного счета. Ничего особенного, так, обыкновенный номер. Но на этом номере можно заработать как минимум пять миллионов.

– Ну и зарабатывайте. Я-то здесь причем?