Триумфальная арка

– Позавчера тут кое-кто из полиции приходил. Насчет немца спрашивали. Интересовались, кто еще здесь был.

– Вот как? – настороженно заметил Равич.

– Да. Когда ты в прошлый раз забегал, этот немец как раз тут торчал. Ты, наверно, его даже не заметил. Лысый такой, толстый. В другом конце сидел, с Ивонной и Клер. Вот они из полиции и спрашивали, мол, был ли у нас такой и кто еще в это время присутствовал.

– Вот уж не помню, – сказал Равич.

– Да конечно, ты и внимания не обратил. Разумеется, я и не сказала, что ты забегал ненадолго.

Равич кивнул.

– Так верней, – пояснила Роланда. – Нечего этим легавым лишний раз повод давать к честным людям по пустякам цепляться да паспорта спрашивать.

– И правильно. А он хоть объяснил, в чем дело?

Роланда передернула плечами.

– Нет. Да и нам-то что? Я так ему и сказала: никого не было, и точка. У нас вообще такое правило. Никто ничего не знает. Так верней. Да он и не особо интересовался.

– Нет?

Роланда усмехнулась.

– Равич, сам подумай, ну что нам, французам, до какого-то там немецкого туриста? Будто нам своих забот мало. – Она поднялась. – Ну, мне пора. Прощай, Равич.

– Прощай, Роланда. Без тебя здесь уже будет не то.

Она улыбнулась:

– Разве что на первых порах. А потом все наладится.

Она пошла попрощаться с оставшимися девушками. Но по пути еще раз глянула на новехонький кассовый аппарат, на кресла и столики. Очень практичные подарки. Она уже видела их у себя в кафе. Особенно кассу. Касса – это солидность, достаток, преуспеяние. Она долго не решалась, но потом все же не устояла. Достала из сумочки мелочь, положила монеты рядом с поблескивающим аппаратом и тюкнула пару раз по клавишам. Аппарат послушно зажужжал, щелкнул, выбил два пятьдесят и вытолкнул денежный ящик. Роланда со счастливой детской улыбкой положила в него собственные деньги.

А вокруг, разбираемые озорным любопытством, уже собрались девушки. Роланда выбила второй чек – франк семьдесят пять.

– А что у вас можно купить на франк семьдесят пять? – поинтересовалась Маргарита, среди товарок больше известная по кличке Лошадь.

Роланда задумалась.

– Один дюбонне или два перно.

– А во что обойдется «амер пикон» и одно пиво?

– Семьдесят сантимов. – Роланда застучала клавишами. И пожалуйста, выскочил чек: ноль семьдесят.

– Дешево, – вздохнула Лошадь.

– Так и есть. У нас дешевле, чем в Париже, – пояснила Роланда.

Сдвигая плетеные кресла вокруг мраморных столиков, девушки осторожно рассаживались вокруг. Они чинно расправляли свои вечерние платья, на глазах превращаясь в посетительниц будущего кафе.

– Нам, пожалуйста, три чая с английскими бисквитами, мадам Роланда, – проворковала Дэзи, изящная блондинка, пользовавшаяся особым успехом у женатых клиентов.

– Семь восемьдесят. – Роланда выбила. – Что поделаешь, английские бисквиты дорого стоят.

За соседним столиком Лошадь-Маргарита после непродолжительного раздумья вскинула голову.

– Две бутылки «Поммери»! – торжествующе выпалила она. Лошадь любила Роланду и очень хотела сделать той приятное.

– Девяносто франков. Отличное «Поммери».

– И еще четыре коньяка! – Лошадь пустилась во все тяжкие. – У меня сегодня день рождения!

– Четыре сорок. – Касса затарахтела.

– А четыре кофе и четыре безе?

– Три шестьдесят.

Лошадь, сияя от восторга, смотрела на Роланду. Больше ей просто ничего не приходило в голову.

Девушки снова сгрудились вокруг кассы.

– А сколько получилось всего, мадам Роланда?

Роланда продемонстрировала чек со столбцом цифр.

– Всего сто пять восемьдесят.

– А вы сколько на этом заработаете?

– Франков тридцать. Это из-за шампанского, с него доход хороший.

– Отлично! – обрадовалась Лошадь. – Очень хорошо! Пусть всегда так и будет!

Роланда снова подошла к Равичу. Глаза ее сияли, как сияют только глаза счастливых влюбленных и удачливых коммерсантов.

– Прощай, Равич. И не забудь, о чем я тебе говорила.

– Не забуду. Прощай, Роланда.

И она пошла, прямая, энергичная, смелая, не ведая сомнений в своей правильной жизни и ясном, благополучном будущем.

Равич с Морозовым сидели в «Фуке». Было девять вечера. На террасе было битком. Вдалеке, уже за Триумфальной аркой, белым, льдистым светом разгорались два фонаря.

– Крысы побежали из Парижа, – сообщил Морозов. – В «Интернасьонале» уже три номера пустуют. Такого с тридцать третьего года не припомню.

– Ничего, новые беженцы понаедут и все займут.

– Это откуда же? У нас были русские, итальянцы, поляки, испанцы, немцы…

– Французы, – проронил Равич. – От границы. Как в прошлую войну.

Морозов взялся за свой бокал, но тот был пуст. Он подозвал официанта.

– Еще графин «Пуйи», – заказал он. Потом обратился к Равичу: – А у тебя какие виды?

– На роль крысы?

– Именно.

– Крысам в наше время тоже паспорта и визы нужны.

Морозов глянул на него с недоверчивой усмешкой.

– Можно подумать, они у тебя раньше имелись. И тем не менее ты пожил в Вене и в Цюрихе, в Испании и в Париже. Сейчас самое время отсюда сматываться.