Триумфальная арка

Он сидел и напряженно ждал. Певица умолкла. Прожектор погас. Под стеклянными столиками вспыхнул свет. В первый момент Равик не различил ничего, кроме каких-то смутных очертаний, – луч прожектора ослепил его. Он закрыл глаза, затем открыл их и сразу же увидел столик около оркестра. Равик медленно откинулся назад. Среди немцев, о которых говорил Морозов, Хааке не было. Равик долго сидел не шевелясь: внезапно им овладела страшная усталость. Он чувствовал ее даже в глазах. Все вокруг колыхалось какими-то неравномерными волнами. Музыка, человеческие голоса, то нарастающие, то затихающие. После тишины номера и нового разочарования глухой шум «Шехерезады» одурманивал мозг. Калейдоскоп сновидений, нежный гипноз, обволакивающий истерзанные мыслью, обессилевшие от ожидания клетки мозга.

Среди танцующих пар, медленно кружившихся в тусклом пятне света, он случайно заметил Жоан. Ее голова почти касалась плеча партнера, открытое, полное истомы лицо было запрокинуто. Ничто не дрогнуло в душе Равика. Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил, устало подумал он. Рвется таинственная нить, связывавшая его с твоим воображением. Между ним и тобой еще проносятся зарницы, еще что-то мерцает, словно угасающие, призрачные звезды. Но это мертвый свет. Он возбуждает, но уже не воспламеняет – невидимый ток чувств прервался. Равик откинул голову на спинку дивана. Жалкая крупица интимности над огромной пропастью. Сколько пленительных названий придумано для темного влечения двух полов! Звездные цветы на поверхности моря: пытаешься их сорвать – и погружаешься в пучину.

Равик выпрямился. Надо уходить, пока сон окончательно не сморил его. Он подозвал кельнера.

– Сколько с меня?

– Ни сантима, – ответил тот.

– Как так?

– Вы ведь ничего не заказывали.

– Ах, да, верно.

Он дал кельнеру на чай и поднялся.

– Что, не он? – спросил Морозов у Равика, когда тот вышел.

– Нет, – ответил Равик.

Морозов с беспокойством посмотрел на него.

– Хватит с меня, – сказал Равик. – Все это какая-то идиотская игра в прятки, будь она трижды проклята. Я жду уже пятый день. Хааке сказал, что обычно бывает в Париже всего два-три дня. Значит, он уже уехал, если только вообще приезжал.

– Иди спать, – сказал Морозов.

– У меня бессонница. Поеду в «Принц Уэльский», заберу чемоданы и сдам номер.

– Ладно, – сказал Морозов. – Завтра днем я к тебе зайду.

– Куда?

– В отель «Принц Уэльский».

Равик взглянул на него.

– Да, пожалуй, ты прав. Я несу всякий вздор.

А может быть, и нет. Может, прав я.

– Подожди до завтрашнего вечера.

– Хорошо. Там видно будет. Спокойной ночи, Борис.

– Спокойной ночи, Равик.

Равик проехал мимо «Озириса» и остановил машину за углом. Возвращаться в «Энтернасьональ» не хотелось. Может быть, поспать здесь часок-другой? Сегодня понедельник – тихий день для такого рода заведений. Швейцара у входа не оказалось. Вероятно, все уже разошлись.

Роланда стояла неподалеку от двери, отсюда она видела весь зал. Он был почти пуст. Визжала пианола.

– Сегодня у вас как будто тихо? – спросил Равик.

– Да. Только вот этот болван и остался, надоел до смерти. Похотлив, как обезьяна, а наверх ни за что не поднимается. Есть такие типы, сам знаешь. Немец. Впрочем, за вино он заплатил, а мы все равно скоро закрываемся.

Равик равнодушно посмотрел на столик. Запоздалый гость сидел к нему спиной. С ним были две девицы. Когда он наклонился к одной из них и приложил ладони к ее груди, Равик увидел его в профиль. Это был Хааке.

оланда продолжала что-то говорить, но сейчас ее голос доносился сквозь какой-то вихрь. Равик не понимал ее. Он отошел назад и теперь уже стоял в дверях, откуда можно было видеть край столика, оставаясь незамеченным.

– Хочешь коньяку? – голос Роланды прорвался наконец сквозь вихрь.

Визг пианолы. Равик все еще пошатывался, будто его ударили в солнечное сплетение. Он до боли сжимал кулаки, вонзая себе ногти в ладони. Только бы Хааке не увидел его здесь. Только бы Роланда не заметила, что он с ним знаком.

– Нет, – услыхал он собственный голос. – Я и так изрядно выпил. Немец, говоришь? Ты знаешь, кто он такой?

– Понятия не имею! – Роланда пожала плечами. – Все они на одно лицо. Этот, кажется, у нас еще не бывал. Может, все-таки выпьешь рюмочку?

– Нет. Я к вам только на минутку…

Роланда испытующе посмотрела на него. Он с трудом овладел собой.

– Я, собственно, хотел уточнить, когда состоится твой прощальный вечер,

– проговорил он. – В четверг или в пятницу?

– В четверг, Равик. Ты обещал прийти, помнишь?

– Непременно приду. Я просто забыл день.

– В четверг, в шесть часов.

– Хорошо. Не опоздаю. Это все, что я хотел узнать. А теперь мне пора идти. Спокойной ночи, Роланда.

– Спокойной ночи, Равик.

Внезапно белая ночь словно вскипела. Нет больше домов, одни лишь каменные чащобы, джунгли окон. Внезапно Равику почудилось: снова война… Патруль, крадущийся вдоль улицы. Машина в укрытии. Тихо гудит мотор. Надо выследить противника.