Триумфальные ворота

Газета сопроводила фотографию подписью: «Триумфальная арка, занимавшая центральное место на одной из самых оживленных улиц города - около Белорусского вокзала - сильно мешала трамвайному и автобусному движению. Она часто являлась причиной многих и тяжелых аварий. Сейчас работы по сносу Триумфальной арки закончены. Еще полностью не завершена перепланировка площади, но уже сегодня видно, какой широкий простор открылся для чрезвычайно оживленного здесь уличного движения».

Такая эпитафия, казалось, завершила историю Триумфальных ворот, которые 102 года стояли у московской Тверской заставы.

Рассказ о разборке Триумфальных ворот невозможно закончить, не упомянув об одном чрезвычайно важном для нас эпизоде. Когда было принято решение о сносе памятника, коллективу музея при тогдашней Академии архитектуры (ныне Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А. В. Щусева) поручили выполнить так называемую «фиксацию» ворот, а также перевезти в музей и хранить скульптуры, рельефы и другие украшения.

Самым важным и срочным тогда делом было произвести обмеры и составить чертежи всех фасадов, разрезы, планы шести ярусов, сделать специальные фотосъемки, которые зафиксировали бы Триумфальные ворота во всех возможных ракурсах.

Вспомните заметку в «Вечерней Москве» от 8 июля, в которой говорится, что «студенты архитектурных вузов делают зарисовки…». Этими студентами были Владимир Никитич Горбачев и Евгений Павлович Беневоленский. В те годы они учились в Московском архитектурном институте, часто бывали в музее тогдашней Академии архитектуры, иной раз помогали музейным работникам. Их-то и пригласили летом 1936 года с рулеткой и блокнотом помочь в обмерах предназначенных к разборке Триумфальных ворот.

- Работать приходилось в спешке, часто ночами, - вспоминает В. Н. Горбачев. - Рабочие треста Мосразборстрой торопились, сроки для разборки были установлены весьма жесткие, а нам предстояло обмерить поистине грандиозный памятник и зафиксировать множество важнейших позиций, без которых позже было бы невозможно не только восстановить ворота, но даже представить себе их во всех деталях.

Запомнились любопытные подробности. Однажды студенты поднялись по пожарной лестнице на самый верх памятника, где рабочие разбирали чугунную конную группу с колесницей Славы. На каменных плитах нужно было точно отметить места, на которые опирались копыта шестерки лошадей. Только начали мерить, как монтажники вынули один из металлических стержней, которые соединяли скульптуру с каменной кладкой. И вдруг колесница двинулась с места. Для того чтобы ее было лучше видно снизу, скульптуру установили на наклонной поверхности. Когда стержень-опору убрали, колесо покатилось.

- Кто-то сразу же подставил под колесо кирпич, иначе бы не миновать беды, - вспоминает Владимир Никитич. - Никому из нас тогда и в голову не могло прийти, что колесница Славы сделана по-настоящему, что ее колеса и через сто лет способны поворачиваться на своей оси. Позже, размышляя об этом случае, мы не раз восхищались высоким профессионализмом русских мастеров: даже колесницу, которой не суждено было двигаться, они сделали все-таки по-настоящему. В этом, как мне кажется, проявились и уважение к своему труду, и гордость своим мастерством.

Студенты-архитекторы в ходе разборки выяснили, что у арки ворот было два свода. Один из них, нижний, представлял собой арочный пролет, а второй поддерживал площадку с аттиком и колесницей. Между сводами было пустое пространство, что облегчало конструкцию.

Вспоминает архитектор и о незабываемом моменте, когда с 25-метровой высоты спускали на тросах вниз фигуру Славы, - «казалось, что она осеняет своим венком и пас, успевших провести все обмеры», - и о попытках снять наравне с другими чугунными деталями архитектурного оформления и рельефные розетки на внутренних поверхностях арочного пролета - «розетки, как оказалось, были лишь покрашены под чугун, а сделаны ив гипса с конским волосом, который играл роль арматуры, так, видимо, было дешевле».