Триумфатор

Авл сощурился. Ему показалось, что вслед за каждым мечом вниз под волну уходили тени убитых. Их лица были серы, безжизненны и как бы угнетены происходящим – последний момент жизни застыл и растекся по ним. Тому попало из пращи в висок, и он навсегда остался удивленным. Другого ударили мечом в живот так, что вспороли кожаные доспехи, – от этого на его посеревших губах чудились пузырьки кровавой пены, они уже стали черными, но не исчезли. Третьему прострелили грудь, и он схватился за нее с какой-то тоской, точно получил дурную новость, и меланхолия навечно стала его спутницей.

«Ужасно было бы вот так увидеть всех убитых тобой за всю жизнь!» – подумал Мартелл, и усилием воли заставил себя смотреть вниз, между ушей лошади. Всегда помогало, когда его черным крылом окутывал стыд. Но на этот раз проконсула точно подмывало поднять глаза на воду. А в ее ряби плясали отражения мертвецов. Уходя на дно, они вовсе не испытывали умиротворения, напротив, их черты искажало еще большее страдание, как будто и по ту сторону жизни была боль.

Эти то ли люди, то ли тени не хотели покидать спасительный кров смерти, переходя от Огмиса к похитительнице хворей Секвене. Паломники избавлялись от болезней, а несчастные мертвецы высасывали злых духов, пивших человеческое дыхание, и носили их в себе, пока Секвена не выпускала мор на землю – ведь ничто никуда не девается, только может быть перераспределено.

– Ты что-то слышишь? – Валерий всегда знал, что другу открыто больше, чем остальным. Авл не боялся показаться ему сумасшедшим.

– Они просят не отдавать их Секвене, – с легким сожалением молвил проконсул. – Но мы не властны. – Он тронул пятками бока лошади и поехал в сторону.

Как бы в ответ на принесенные жертвы со дна руки забил источник, он запузырился на поверхности, поднимая колоссальные наплывы воды. Вдруг Авл увидел – только он да жрецы, но не простые смертные – как из середины самого большого пузыря стала подниматься темноволосая голова, потом плечи, грудь… Проконсул в ужасе узнал Карру.

Ее глаза были закрыты, лицо мертво. Вдруг по этой серой маске пробежала судорога, веки поднялись, зрачки зажглись, на щеки хлынул румянец. Женщина ожила и двинулась к берегу по неглубокой воде. Жрецы разом заговорили, подозвали переводчика. Тот хлопал глазами, ничего не видел, ничего не понимал, но вынужден был передать командующему их слова:

– Они говорят, что богиня возвращает проконсулу жертву, принесенную ее брату в благодарность за щедрые дары ей самой. Только что за жертва, мы не знаем…

Мартелл знал.

Голая Карра прошлепала по песку, оставляя на нем следы длинных узких ступней, и встала позади командующего, как его неотступная тень. С нее текла вода, губы безжизненно улыбались.

Так ночные кошмары Авла пересекли грань дня и водворились в реальности. Ночью женщина пришла к нему, и теперь проконсул спал с мертвецом, ощущая весь холод и обоняя запах разлагающейся плоти. Хотя с виду баба была целая, даже с кожей. Но тем еще страшнее. Она имела его, а он не мог даже пошевелиться, скованный ужасом.

Авл принял происходящее как наказание, потому что и сам считал себя виноватым. Виноватым во всем, от рождения до посмертного хрипа. Но в чем именно – не хотел разбираться.

Зато лодки теперь были в изобилии, и его войска начали переправляться на тот берег без потерь.

⁂

Болотные Земли простирались к северо-востоку от реки. Все дальше и дальше, ориентируясь только на низкое, плохо различимое сквозь тучи солнце. Здесь, казалось, не апрель, а самое начало марта. Снег по ложбинам только-только растаял, оставив глубокие канавы черной воды с осклизлыми корягами на дне.

Авл, несмотря на всю свою опытность, впервые был в таких местах, и сразу для себя определил их как «гиблые». Понятно, почему легионы до сих пор не могут захватить этот край. Он неогляден. Мокрые елки сменяются мокрыми елками. Все.

На первый взгляд, казалось, что здесь вообще никого нет: ни опидумов, ни тропок. Но приглядевшись, можно заметить то, на что не обращают внимания его ребята. Там с дерева снята кора – высоко, выше человеческого роста, значит, снимали давно. Там провалившееся и давно утонувшее костровище с остатками холодных углей, закиданных потерявшим иглы лапником – значит, люди есть.

Прячутся?

Только дело времени, когда они заметят чужаков. Побоятся приблизиться к огромному войску и начнут наблюдение из чащи. Будут двигаться бесшумно, смотреть из-за деревьев, возможно, пускать стрелы из засады.

Мартелл приказал всем быть настороже. Легионеры напряглись, но все равно ничего не видели.

К проконсулу подскакал Луций Клавдий Лепид, тот самый трибун, который когда-то на поле у Тарквинума, когда легионы повернули за своим командующим, рапортовал Мартеллу первым. Теперь он стал легатом, сменив предателя, ускакавшего в Вечный Город.

– Люди идут, но сбиваются с шага! – ошарашено сообщил он. – Как сюда наши прошли? Мы движемся в ту сторону?

Проконсул сдержал смешок. «Стороны света еще никто не отменял».