Тривселенная

«Если это не случайность, то кто управлял моим рождением? Кто, понимавший, что конец трех Вселенных близок, создал меня для того, чтобы»…

Цель могла быть только одной: спасти Тривселенную.

«В Третьем мире, — размышлял Миньян, — нет идеи, сотворившей меня, если не лгут Создатель и Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной. Они не могут лгать. Лгать могла бы идея, имя которой, к примеру, Слово-Искажающее-Суть. Но идей с подобными именами здесь нет. Или я неправ?»

«Ты прав, — была мысль Создателя. — Не существует идей, о которых ты думаешь. Я не знаю таких имен».

«Если моему рождению не помогли идеи Третьего мира, и со всей очевидностью — не могли помочь ничтожные духовные возможности земной цивилизации, то остается предположить, что появлением своим я обязан законам природы Второй Вселенной, — думал Миньян. — Законам или людям, исполняющим законы?»

Ученые?

«Откуда я?» — спросил Миньян себя и получил ответ из памяти Ормузда.

Он родился на поле Сардоны и знал о мире лишь то, что рассказал встретивший его Учитель. Тот, в свою очередь, считал себя одним из лучших учеников самого Криспана, человека в то время уже старого и почти выжившего из ума. Во времена, о которых никто и не помнил, Криспан был Ученым, но почему-то отошел от исследования мироздания, занялся досужими рассуждениями, а учеников брал себе из числа самых нерадивых горожан. Странным образом Криспан готовил из них настоящих Учителей, не чета себе — то ли он умел лучше других извлекать знание из нематериальной сути предмета, то ли распознавал таланты там, где никто, кроме него, не мог углядеть ничего путного и достойного развития.

Учителя Ормузда звали Коринт, и первое, чему он научил мальчишку, вытащив его из болота, было умение понимать законы природы. Природа едина, познаваема, и законы ее не просто логичны — они связаны между собой так жестко, что достаточно понять единственную неоспоримую суть, и тогда можно, не утруждая себя наблюдениями или экспериментом, разобраться во всех хитросплетениях. Правда, умение, которым обладал сам Коринт и которому он научил Ормузда, было умением понимания каждого закона, а вовсе не умением распознавания их в общей системе.

Учение у Коринта было кратким, как стихотворение любимой девушке, написанное на ее косынке, наброшенной на плечи. Ормузд построил себе жилище рядом с домом Учителя, но не прошло и трех дней, как мальчишке стало скучно — он получил от наставника все, что тот мог дать, и если бы не ушел немедленно и без раздумий, то знал бы еще больше и, следовательно, стал бы неучем, ибо новое знание неминуемо уничтожило бы то, что уже осело в его памяти.

Ормузд ушел и дом свой забрал с собой — дом ему нравился, и он не хотел вновь обращать постройку в идею, а потом восстанавливать на новом месте. Что-то он мог забыть и получил бы жилище, хотя и похожее по форме, но отличное по духу, как отличаются торты, приготовленные по одному рецепту одним поваром в одной печи. Вроде бы совсем одинаковые, но такие разные!

Ормузд никогда не задумывался над тем, почему пришел на поле Сардоны именно в таком, а не в ином обличье. Почему он должен был об этом думать? Есть закон Леумира-Дотта, выведенный, насколько знал Ормузд, много веков назад, когда Ученые были еще Колдунами и воображали, что не познавать природу нужно, а создавать ее из собственного воображения. И законы мироздания создавать, соответственно, тоже. Что из этого получилось, можно было увидеть на восточной оконечности материка Канбы, где оставлено было пепелище и в нем — тысячи обгорелых человеческих скелетов: их давно нужно было уничтожить, но приличных мыслей из этого крошева не получилось бы, а засорять духовную суть мира не хотел никто. Да и Ученые — каста как раз тогда усилилась настолько, что к мнению Ученых стали прислушиваться больше, чем к мнению самого мудрого и деятельного из Колдунов — настаивали на том, чтобы сохранить пепелище для будущего: пусть все видят, к чему приводит бездумное отношение к собственным возможностям.

А закон Леумира-Дотта гласил: человек рождается в форме, соответствующей его ментальной сути, поскольку форма и содержание — две стороны одного целого. Ормузд жил и ждал, потому что предназначение свое понял сразу, как только явился в мир — ему предстояло стать Учителем, причем научить он должен был единственного ученика. Того, кто родится, когда он, Ормузд, поймет, что настало время.

Уйдя от Коринта, Ормузд несколько месяцев прожил в Нерге, городке, расположенном в трех горизонтах к северу от поля Гракха: здесь в мир являлись, в основном, женщины, назначения которых Ормузд долго не понимал, потому что не было, как ему одно время казалось, закона природы, с необходимостью требовавшего разделения человечества на два пола.