Трижды пестрый кот мяукнул

Я все время пытался вернуться в небо, где меня поджидала реальная опасность, но отец каждый раз препятствовал осуществлению моего желания. Он отобрал, нет, украл у меня все возможности покончить с жизнью с честью и достоинством. И за это я хотел убить его.

– О нет! – воскликнула Синтия. – Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Но это правда, – тихо сказал Хилари.

– Ты не должен так говорить, – запротестовала Синтия, – ты просто не должен.

– Имеешь в виду, теперь, когда он умер и… в аду?

Интересный оборот приобретала наша беседа – от криминальных тем к теологическим, а эта сфера была мне малоизвестна и неинтересна.

– Кто-то убил его, вашего отца? – спросила я, может быть, слишком прямолинейно.

– Не знаю, – ответил Хилари. – Надеюсь, да.

– Хилари, дорогой, – сказала Синтия, – пойдем прогуляемся. Я весь день не очень хорошо себя чувствую. Свежий воздух поможет мне.

Хилари Инчболд был джентльменом. Он встал, отодвинул стул Синтии и пошел за ее пальто.

Когда он вышел из комнаты, я поймала взгляд Синтии, но не увидела в нем ничего, кроме собственного отражения.

Я проводила их из дома и наблюдала, как они идут по церковному кладбищу на запад.

Только когда они отошли и я увидела его на фоне природы, я вспомнила, где же видела Хилари раньше, до того как он выбрался из серванта в доме Лилиан Тренч.

Я повернула на восток к центральной улице и «Тринадцати селезням».

У входа в паб стоял Говард Картер, прижимаясь спиной к двери. Говард – местная достопримечательность. Он зарабатывает себе на жизнь, берясь за любую работу, и не дает «Тринадцати селезням» разориться, спуская там все деньги. Поскольку он тезка первооткрывателя гробницы Тутанхамона, Говард часто становится объектом шуток, вроде: «Твоя мумия знает, что ты не дома, Говард?» и тому подобных сомнительных образчиков деревенского остроумия.

Но Говард никогда не возражал: слава есть слава.

– Попросите, пожалуйста, мистера Стокера выйти ко мне. Я бы хотела поговорить с ним.

Я знала, что Тулли не так снисходителен, как Рози, когда дело касается закона.

Говард внимательно рассматривал свои ногти. Ради таких моментов он и жил на свете: хоть на секунду почувствовать себя сильным мира сего.

– Зависит от времени, – ответил он.

Я взглянула на воображаемые часы.

– Около часа дня.

– Ха! – воскликнул Говард. – А ты редкая штучка, да, Флавия де Люс!

– Селаб дустекафеино, – мило сказала я, прибегнув к сложной тактике, скорее даже к колдовству, которое я порой использую, когда кто-то позволяет себе вольности. Люди никогда не знают, что ответить. И это работает. Говард уставился на меня, как будто у меня внезапно выросла вторая голова.

Он скрылся в пабе. Через несколько секунд на улицу, вытирая руки передником, неторопливо вышел Тулли. Он поздоровался легким кивком.

– Доброе утро, вернее, добрый день, мистер Стокер. Не могли бы вы помочь мне? Я пытаюсь связаться с профессором Карлом Хайнцем Хайдекером. Это знаменитый химик, лауреат Нобелевской премии, если не ошибаюсь, и мне довелось узнать, что он проводит отпуск в наших краях. Я подумала, что даже если он не остановился в «Тринадцати селезнях», он мог заходить в паб.

Маловероятно, поскольку я только что придумала профессора Хайдекера.

Тулли подозрительно меня рассматривал, впрочем, как всегда.

– Я не знаю, как выглядит профессор Хайдекер, – продолжила я, – но мне довелось видеть незнакомого джентльмена, который помогал вам починить окно, и…

– Это не ваш профессор, – отрезал Тулли.

Люди всегда так торопятся указать вам, что вы не правы, что не могут дождаться, когда вы закончите предложение.

– Это мистер Хилари, и он не химик. Не могу даже представить, чтобы он пачкал руки, – сказал Тулли, глядя на мои ладони, которые носили следы экспериментов, проведенных мною после возвращения домой.

Мистер Хилари! Хилари Инчболд остановился в «Тринадцати селезнях» под чужим именем!

Или Тулли просто называет его по имени?

– Мистер Хилари? – переспросила я.

– Мистер Персиваль Хилари, – сказал Тулли. – Из Лондона.

Все сходится! Кто может забыть пингвина Персиваля из «Лошадкиного домика»? Он сбежал из лондонского зоопарка, заблудился и, проходя мимо Музея восковых фигур мадам Тюссо и штаб-квартиры Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, останавливался и танцевал павану на тротуаре. А потом его нашли в Гайд-парке, где он катался с детьми на лодке по Серпантину[20].

«Мистер Хилари» – это явно Хилари Инчболд. Вне всякого сомнения.

Но если он остановился в «Тринадцати селезнях», то как же он оказался в шкафу в доме Лилиан Тренч, расположенном, не могу не заметить, прямо через дорогу от Торнфильд-Чейза, где его отец Оливер Инчболд жил под именем Роджера Сэмбриджа?

Загадка, способная поставить в тупик самый острый ум.

– Хорошо, благодарю вас, мистер Стокер, – сказала я. – Простите, что побеспокоила. О, кстати, передавайте привет Мэри. Я не видела ее со времени своего возвращения.

Мэри – дочь Тулли, оказавшая мне значительную помощь в деле Горация Бонепенни[21].