Трижды приговоренный… Повесть о Георгии Димитрове

Он глубоко изучал политическую обстановку во многих странах Западной Европы. И этот опыт, и знание особенностей коммунистического движения в разных странах, и закалка борца сыграли неоценимую роль в событиях, которые вскоре последовали…

XI

Весной 1929 года Георгий должен был вновь уехать в Западную Европу, — уехать с иными задачами, чем бывало прежде…

К этому времени прошло уже несколько лет эмиграции. Не раз за эти годы, отправляясь по делам Болгарской коммунистической партии в Германию и Австрию, он со спокойной душой оставлял Любу: в прекрасных санаториях ее лечили лучшие советские врачи, у нее были самые современные лекарства. Силы, казалось, возвращались к ней. Люба перешла в ряды партии большевиков, по-прежнему недолгие заграничные поездки ни Георгию, ни ей не были в тягость.

Но теперь предстояло покинуть Москву надолго и жить в обстановке постоянной опасности. Исполнительный комитет коммунистического Интернационала поручил Димитрову руководить своим форпостом в сердце капиталистического мира — Западноевропейским бюро Исполнительного комитета Коминтерна. Димитрову и его товарищам по работе в Западноевропейском бюро предстояло согласовывать деятельность коммунистических партий европейских стран в создании единого широкого фронта борьбы против империализма, войны и фашизма, защиты прав рабочего класса, защиты Советского Союза. Местопребыванием бюро был избран Берлин — отсюда и в географическом и в политическом отношении было наиболее удобно вести широкую нелегальную работу для осуществления единства действий компартий европейских стран.

Георгий должен был стать немцем в своей речи, в своих манерах и образе жизни. Он всегда по достоинству ценил занятия с Любой немецким языком и немецкой литературой — еще тогда, в Болгарии. Если его раскроют и узнают, он может быть обвинен в шпионаже, диверсиях, к чему никогда не имел отношения, как и всякий политический деятель-марксист. Его могли уничтожить и наемные убийцы фашистско-болгарского правительства. За пределами приютившей его страны ему предстояло выверять каждый свой шаг. Он готов был на этот риск, на постоянную настороженность, на безвестную смерть, если она выпадет ему на чужбине от руки предателя, — готов был на все это тяжелое и жестокое ради того, чтобы и там, среди враждебного мира, оставаться апостолом братства, которому давно уже отдавал свои силы и помыслы, как отдавала этому братству все, что у нее было, и Люба. Он знал, и Люба тоже знала, что отступления, ухода от своего долга перед партией не может быть и никогда не будет.

Теперь он с теплым чувством вспоминал еще прежде полученные Любой письма от Клары Цеткин. Оба они тогда порадовались добрым словам старой немецкой коммунистки.

«Дорогой товарищ! — писала Любе Клара Цеткин из Кисловодска. — С преданностью вспоминаю и высоко ценю Вас, ценю, как прекрасную женщину и коммунистку. Большое счастье для меня, что я Вас узнала.

Сильно огорчена, что не встретила Вас снова здесь. Сожалею, что я слаба, что не могу бороться, как хотелось бы. Но утешаюсь мыслью, что Вы и другие по-старому высоко держите наше знамя и идете вперед. Сердечно и по-дружески Вас целую».

В ответном письме Люба пожелала ей здоровья и сил, писала, что муж должен уехать надолго и что будет трудно без него, но поддерживает мысль, что он остается неустрашимым борцом.

Вскоре из Кисловодска пришло новое письмо:

«Дорогой товарищ! Ваше письмо доставило мне большую радость, как и все, что узнаю о Вас. Желаю, чтобы поскорее миновали ваши тяжелые дни и жизнь стала спокойнее. Сердечно буду рада увидеть Вас. В моем старом сердце Вам принадлежит и хранится большое место, и я думаю о Вас больше, чем Вы сама можете предполагать об этом.

Я несколько раз виделась с вашим мужем, и эти встречи успокаивали и радовали меня в связи с мыслями о будущем. Настоящее не легко, но все же я твердо верю в будущее. История с нами, и до тех пор, пока с нами работают такие люди, как Димитров и Вы, история будет «работать» не напрасно.

По-дружески Вас обнимаю и целую.

Клара Цеткин»

Письма Клары были для Георгия утешением: у Любы надежные друзья, они помогут легче перенести его отсутствие.

Незадолго перед отъездом он пошел к своему товарищу по работе в Коминтерне Мартынову. Много раз уже без Любы, — она чувствовала себя неважно, — он приходил в дом Мартыновых и теперь, уезжая надолго, не мог не проститься с семьей, в которой всех встречали с добрым предрасположением. У Мартыновых он обычно проходил в кабинет хозяина дома, и там за чашкой чая или кофе начинался нескончаемый разговор. А поговорить с Мартыновым было о чем. Свою политическую деятельность он начал в среде меньшевиков. Революция в России заставила его многое переоценить и передумать, и он стал выполнять ответственные задания большевиков. Еще при Ленине Мартынов был принят в коммунистическую партию. Позднее ему поручили редактирование журнала «Коммунистический Интернационал».