Тризна

Может, и бегали, но больше не бегаем. Вам хватит напоминать о ваших благодеяниях, а нам хватит поминать о ваших злодеяниях. О жертвах скорбеть, себя не забывая. Как мы скорбим о наших собственных близких. А не протаскивать месть под видом скорби. Властолюбцы на это большие мастера – сострадание превращать в оружие. А мы должны все ужасы подавать как общую трагедию, как общее безумие. Ведь автор романа «Дочь» начинал как добрый одаренный пацан. А потом хвастался расстрелом. Пациентам общего дурдома не пристало кичиться, у кого обострение протекало в более мягкой форме. Пора объединиться против общего врага, против нашей общей исторической второсортности. Может, даже вспомнить, что мы когда-то были улусами в общей империи.

Я уже к тому времени хорошо принял – настоящий, кстати, шведский «Абсолют» – и попытался что-то втолковать земляку-основоположнику. Но он чуть услышал слово «второсортность», как тут же окаменел: я никогда себя второсортным не считал! И отключил связь.

Ладно, думаю, ты основоположник, но и я могу сделаться основоположником. Для собственной работы я уже не гожусь, а раскрутить какой-нибудь местный фронтирчик, собирать способных ребят и выводить их хотя бы на уровень нашего «Интеграла» мне вполне по силам. И Мохов наверняка поддержит – не палестинцев учить, а казахов. И превращать их в своих друзей. (Он, кстати, и поддержал.)

На этом же банкете присутствовал и министр, который меня награждал. Разумеется, его окружали какие-то прилипалы, но, к чести его или моей, он сразу их раздвинул, когда увидел, что я к нему приближаюсь со своим бокалом кьянти. Про второсортность я уже не заикался, а в остальном он был сама предупредительность. Конечно, Россия для них очень важный партнер. И научное сотрудничество – это было бы прекрасно. Если у меня возникнет желание у них поработать, так милости просим, это было бы для них большой честью – и все это с невероятной проникновенностью. У них вообще есть программа возвращения соотечественников, можно было бы для меня открыть специальную кафедру. Или даже небольшой институт. Для начала. А там как пойдет.

Институт – для родоначальничества это идеально: наверняка после смерти ему присвоят мое имя. «Интегралу» же наверняка присвоят имя Обломова. Но я решил сначала семестрик-другой почитать лекции, прозондировать кадровый состав, ресурсы, инфраструктуру, а потом уже…