Трое

— Это был человек, как тебе сказать… двадцать три года возится с тормозами… Спросил я его, как он мог без малого всю жизнь провести в такой дыре?..

— Судьба! — сказал рабочий. — Нужно же что-то делать на этом свете!

— А ты не пробовал заняться чем-нибудь другим, более легким? — Я подумал о моем местечке в банке и добавил: — Например, считать деньги…

Он засмеялся.

— Это не для меня. Мне и здесь хорошо… Что еще нужно человеку? Оно, конечно, бывает тяжело, но бывает и радость, ведь всюду так! Привыкаешь! Раз родился, нужно как-то жить. Если б не был должен жить, то и не родился бы!

Парень удивленно посмотрел на него.

Неужели только у него в голове все перемешано?

«Не хочу работать в банке! Не буду делать того, что мне не нравится. Ничего!» — думает он.

Получился бы и из него такой рабочий, или нет? Очень уж тесная эта каморка, а он человек простора… почему он не стал летчиком, ведь мог бы легко оформить поступление… И там нужны дисциплинированные люди, вроде Младена… А его дисциплина? Об этом говорить даже не стоит — только из-за нее его и наказывали… Ему нужна работа, где его никто не оскорблял бы, не командовал. Где найти такую?

— Подъезжаем! — говорит рабочий. — Еще немного и конец!

Сашо проснулся. Он чуть вздремнул. Теперь ему уже не хотелось покидать каморку. Такой снег…

— Почему бы тебе не стать строителем! — сказал железнодорожник. — Ты парень здоровый, сильный, в такой холод, наверное, ищут рабочих… Те, что хотели подработать, небось разбежались, лето кончилось. Хорошо будешь зарабатывать. И мастером можешь стать… хорошая это работа. Строишь себе и смотришь, что получается. Был бы я помоложе, непременно стал бы штукатуром или каменщиком.

Сашо представил себе, как бы выглядел он в испачканной известью старой одежде. Что бы сказал Иван?

Поезд проехал мимо какого-то завода. За стеклом мелькнул ослепительный свет электросварки.

— От этого болят глаза! — сказал рабочий. — Но им, наверное, хорошо платят. Можешь и на заводе попробовать!

— Дядя, — сказал Сашо, — я себе работу найду! Я другого боюсь… — ему хотелось рассказать все, что приключилось с ним этой ночью, в последние дни, о том, что он ищет… но у него зародилось сомнение, поймет ли его железнодорожник.

— Страх страхом! — задумчиво сказал тот. — А жизнь жизнью. Страху вот сколько, — он показал мизинец, — а жизни… вот она жизнь… — показал он рукой наружу.

С тамбура были видны заледенелые улицы. Вблизи железнодорожного полотна дома были маленькими, но дальше, за ними, возвышались большие корпуса.

— Выйдешь через эту дверь. Спрыгнешь на ходу перед остановкой поезда.

— Хорошо.

Рабочий ощупал карманы.

— Возьми! — сказал он и подал ему полтинник. — Наверное, ни стотинки у тебя нет!

— Дядя… дорогой… — сказал он, еле сдерживая чувство.

— Прыгай! — железнодорожник открыл дверь.

Парень спрыгнул…

— Ванко, — говорит он, — никого я в ту минуту не любил так, как этого рабочего… ведь не знал меня человек, ни знакомый я ему, ни друг, даже имени не спросил… не сказал, где снова увидимся… встретились и разошлись… вот и все. Кто он, откуда… не знаю! Человек!

Иду по городу, ищу тебя, а сам думаю:

— Смотри, Сашо, мир-то какой, а ты шляешься, места себе не можешь найти! Дай еще одну!

— Они же у тебя!

— Забыл… Закопчу я твою комнату…

— Ничего…

— Что ты скажешь об этом железнодорожнике?

— Человек, как человек! Что я могу сказать! — Иван кашляет. — Комната совсем остыла!

— Человек! — повторяет Сашо и сразу же повышает голос. — А ты сегодня вечером притащил в ресторан этих гусынь!

— Думал, тебе будет приятно! Ты ведь всегда любил женщин! Вот я и перестарался… Дора хороша собой, а Марта — просто прекрасна… Я даже надеялся, что ты поблагодаришь меня…

— Спасибо, я чуть не ушел… и вообще эта затея с рестораном была глупейшей. Я приезжаю и спрашиваю тебя: «Профессор, что мне делать?», а ты: «Надевай этот костюм, пойдем в ресторан!» И привел двух дам! Будто я за этим приехал!

— Я понял, но было уже поздно. Откуда мне знать, что у тебя там…

— Обидел ты меня, профессор!

— Ну, давай теперь спать, — говорит Иван. — Завтра поговорим!

— Не хочется мне спать! Завтра не буду! Думаешь, хандра меня взяла, думаешь, утрам все у меня испарится, а вечером отправлюсь к Доре и все пойдет по-прежнему… опять обижаешь ты меня. И вообще-то ты не тот! Одно время с тобой можно было поделиться, а теперь… кто знает, понял ли ты что-нибудь из того, что я тебе рассказал. Хочешь верь, хочешь нет — обойдусь как-нибудь и без тебя… завтра же пойду на какую-нибудь стройку, попрошу…

Сашо глубоко затягивается и продолжает. Он начнет с самой черной работы… будет мешать известь, таскать кирпичи, помогать, будет изучать ремесло. Когда люди поймут, что он не из ленивых, его и на другую работу поставят. Слава богу, паспорт у него с собой, этого достаточно. Даже не будет стеснять Ивана. Найдет, где ночевать. Доводилось же ему видеть подле построек наспех сколоченные сараи или как рабочие живут в какой-нибудь еще не отстроенной комнате, как варят в ней фасоль, спят, работают.

— Что скажешь, а? Пойти, а? — спрашивает он.

Ему отвечает ровное, спокойное дыхание.