– Уверена, что хочешь бросить нашу квартиру, мама? – спросил Адриен. – Этот брак долго не продержится.
– Какой ты пессимист, сынок…
– Совсем наоборот, мама, я оптимист!
– Нине так будет спокойнее, а если потребуется съехать из владений Пьера Бо, я сниму другое жилье. С тех пор как ты переехал в Париж, я не могу ходить мимо твоей опустевшей комнаты… У меня такое мерзкое чувство, как будто мой сын умер.
– Мама…
– И не спорь! Я должна шевелиться, мне нужна смена обстановки!
Вечером, в 20:30, Этьен с Адриеном заехали за Ниной и неприятно удивились, застав там Эмманюэля, «забежавшего на секундочку, просто так, чтобы поцеловать будущую жену». Они обменялись энергичным рукопожатием, всеми порами источая взаимную враждебность. Жених задал несколько вопросов об учебе в Париже и удалился, бросив на прощание покровительственным тоном:
– Ведите себя хорошо… и не втягивайте в глупые проделки мою любимую!
Этьен сумел сдержаться – в отличие от Адриена, на которого накатило, как в день расправы с Пи.
Нина испытала почти облегчение, когда за Маню закрылась дверь, как будто позволила себе ненадолго вернуться в веселые времена юности. Троица начала с того, что поздоровалась
Они не виделись с Рождества. Семь месяцев. Целую вечность. А вместе пробудут два дня. Когда Этьен с Адриеном 24 декабря вернулись в Ла-Комель, Эмманюэль преподнес им сюрприз: 26-го увез жену на солнечный остров, чтобы весело отпраздновать Новый год. «Он сделал это намеренно! – бушевал Адриен. – Знал ведь, сволочь, что мы возвращаемся!» Этьен решил «понизить градус» возмущения и заметил: «Это первый сочельник без деда, может, и неплохо, что ее не будет в Ла-Комели…»
Они крепко обнялись, Адриен расплакался у Нины на плече, шепнул:
– Сурово в Париже… Плохо без тебя…
Этьен молча смотрел на друзей.
Дом был отремонтирован и заново обставлен, и они едва узнавали жилище старого почтальона. Пластиковые окна придали ему вид вполне миленького буржуазного коттеджа.
– Он правда выкупил его для тебя? – спросил Адриен.
– На правах совместной собственности.
– То есть дом тебе не принадлежит?
– Я владею тем, чем владеет он.
Адриен переглянулся с другом, и Этьен бросил небрежным тоном:
– Но вряд ли всем, птичка моя… Ладно, забудь, начинаем отпевание.
– Куда вы меня тащите?
Они завязали ей глаза черным шарфом. Довели до машины и устроили на пассажирском сиденье. Адриен сел сзади. Ехали не больше пяти минут, но Этьен решил напустить туману:
– «Клио» новенькая, бак полон.
– Прекратите интриговать, говорите правду!
– Думаешь, мы завязывали тебе глаза, чтобы признаться по первому требованию?
Этьен выключил двигатель, открыл багажник, загремел чем-то металлическим.
– Хотите кокнуть меня, а тело закопать, да?
– Угу… – зловещим тоном прошипел Этьен.
– Сердитесь? Обиделись?
Друзья снова переглянулись, и Адриен ответил:
– Нет. Я сам виноват, не сумел увезти тебя силой.
– Я счастлива, – огорченно-извиняющимся тоном произнесла Нина.
Они взяли ее за руки, Этьен за левую, Адриен за правую, и прошли несколько метров. Этьен разложил металлическую стремянку, Адриен взял Нину за обе руки и помог ей перелезть через решетку. Она почувствовала траву под ногами и запах хлорки.
– Мы в бассейне!
Она сняла повязку. Смеркалось, и муниципальное заведение пустовало. Цвет воды колебался между синим и лиловым и отражал впитавшие жар облака. Они разулись: плиты приятно холодили ступни, воздух ласкал кожу.
– Нам можно быть здесь? – спросила она.
– Конечно нет, в этом-то весь кайф, – ответил Этьен, вытаскивая из рюкзака бутылку
Он с ловкостью фокусника достал пакет чипсов, пластиковые стаканчики, виски, кока-колу, махровые полотенца, булочки с шоколадом любимой Нининой марки, конфеты и купальник, взятый напрокат у Луизы. Его он протянул Нине со словами:
– Думаю, размер подойдет.
Она победным жестом вскинула вверх руки и воскликнула:
– Вы – лучшие!
– Да тихо ты, услышат, лишнее внимание нам ни к чему.
Три минуты спустя они оказались в большом бассейне, стали нырять, касались дна, замечая время, топили друг друга, Нина обнимала обоих за шеи, и они плыли все вместе, как единое существо.