Трое

Несколько часов спустя новобрачные открыли бал вальсом. Нину обучила мать Эмманюэля. Гертруда Дамамм, женщина с прекрасным чувством юмора, объяснила невестке, что считает свое имя нелепым и потому просит называть ее Ге. Но ни в коем случае не Геге, Нина захихикала. И они начали упражняться в большой столовой. Ге – босиком, Нина – в кедах. «И раз, и два, и три… И раз, и два, и три… И раз, и два, и три…» Вот так получилось, что Нина узнавала свою свекровь, в буквальном смысле наступая ей на ноги под музыку в уютном и веселом замкнутом пространстве «танцзала».

В Замке человек никогда не остается наедине с собой. По воскресеньям за столом собираются человек десять как минимум, а вокруг них суетятся слуги. Во время репетиции Нина открыла для себя забавную и доброжелательную женщину, совершенно не похожую на холодную сдержанную гранд-даму, которую увидела при первой – официальной – встрече с родителями Эмманюэля. Ге расспрашивала ее о детстве и о Пьере Бо, потому что хотела понять, ей было по-настоящему интересно. Нина умолчала о том, что Марион с сообщником заявилась в дом вечером после похорон и вынесла все, что считала «своим по праву». Она сказала, что не знала матери. Никогда не видела. Ничего не помнила, а воспитывал ее дед. И очень любил.

Нина всегда аккуратно, даже придирчиво, выбирает слова в разговоре со свекром и свекровью. Непосредственности – бой! Эти люди не принадлежат к ее миру. Они учились в знаменитых лицеях и институтах, а родились «с серебряной ложкой во рту», это странное выражение часто повторял Пьер Бо. Нина побаивается отца Эмманюэля Анри-Жоржа и, встречаясь с ним в доме, ходит по стеночке. Свекор старается проявлять радушие – по мере сил, но он не весельчак, а обращаясь к ней, смотрит высокомерно, как Всевышний с небес. Впрочем, все их разговоры ограничиваются вежливыми банальностями.

Утром Нина надевала подвенечное платье, Мари-Лор и Жозефина восхищенно ахали, повторяли: «Боже, до чего ты хороша!» – тут появилась Ге и воскликнула: «Ух ты, какая красавица моя невестка!» Мари-Лор пошла варить кофе на всех, Ге открыла сумочку и сказала: «По традиции, у невесты обязательно должно быть что-то голубое, что-то новое, что-то старое и что-то одолженное в день свадьбы», – подарила ей кольцо с сапфиром и футляр с браслетом из белого золота, старинное кольцо с бриллиантами головокружительной красоты, а взаймы дала собственное обручальное кольцо.

Нина смотрела на трех обхаживающих ее женщин и пыталась понять, почему мать поступила с ней так, как поступила.

Праздник запланировали в семи километрах от Ла-Комели, в месте, способном принять сто гостей, с кухней, залом приемов, садами, танцполом и прилегающими зданиями, где имелись апартаменты и спальни для пожелавших заночевать. Обстановка роскошная, цветы повсюду. Много веков назад белые розы оплели стены, везде горят свечи. Декорация волшебной сказки.

Всем занимались родители Эмманюэля. Ге попросила молодых составить меню и выбрать музыку. Первая часть бала будет классической, под скрипичный оркестр, а в полночь появится диджей и начнут разливать текилу.

Новобрачные кружатся в вальсе, глаза в глаза, щелкают затворы фотоаппаратов, сверкают вспышки. Нина пьяна. Только Этьен с Адриеном знают то, его другие никогда не увидят. Глаза их подруги блестят не от счастья, а из-за шампанского. К ним присоединяются пары, минут двадцать все танцуют, потом возвращаются за столы. Хмурится только Адриен. Этьен уже успел набраться и теперь пьет только воду, чтобы прояснилась голова: ему предстоит читать речь, которую они сочинили для молодоженов. Вообще-то главным автором был Адриен, но он наотрез отказался выступать на публике и заключил с Этьеном джентльменское соглашение: «Я пишу, ты читаешь».

Распорядитель застолья постучал серебряным ножом по бокалу, призывая к тишине. Этьен поднялся, нервно откашлялся, подавил идиотское желание расхохотаться. Не сейчас.

«До чего же он все-таки хорош, этот болван!» – подумала Нина и глотнула шампанского. Этьен еще и рта не открыл, а она уже разволновалась до невозможности. Эмманюэль крепко сжал ее колено, призывая держать себя в руках.

– Дорогая Нина, мы с Адриеном составили спич в твою честь… ты, само собой, понимаешь, что трудился он… А я смотрел… Когда-то мы вот так же делали домашние задания. Из двух парней лодырь я… И в нашей троице тоже я. Ладно, вернемся к сути дела.

Он с вызовом смотрит на отца и разворачивает страницу, ждавшую своего часа в кармане пиджака.