Трое

Отсижу от звонка до звонка,

Защищая честь дамы любимой.

Не дождется она меня?

Кто же не совершает ошибок?

Просто я ей не доказал,

Что любовь моя — твердая глыба!

Я во всем только сам виноват,

Злой садист, похерист и подонок!

Без суда моей казни хотят

Толпы сверх романтичных девчонок

Глава 35

— Я только что из турагентства вышла, — взволнованно говорит в трубку мама. — В общем, по твоему совету выбрали мы Черногорию. Апартаменты мне одни очень понравились, чистенькие такие, светлые. Но дороже, конечно, чем Геленджик получается.

Мама замолкает, предоставляя мне возможность вступить. Нужно было позвонить ей раньше и избавить от бесполезных хождений, но я никак не могла собраться духом.

— Мам… — я отворачиваюсь от окна, теряя кадр детской площадки, и разглядываю холодильник. — Я не смогу помочь с поездкой. Мы с Мироном больше не вместе.

Вот и все. Я это сказала. «Не вместе», произнесенное повторно, звучит чуть менее болезненно.

— Тати… — голос мамы взвивается и падает, становясь растерянным. — Но… почему? Все же было хорошо… Я думала…

Это именно та реакция, которой я боялась: когда я чувствую необходимость успокаивать ее, тогда как у самой нет на это сил. Оправдываться за крушение чужих надежд, топчась на обломках собственных — то еще испытание.

— Мам, так получилось. Сейчас я не готова это обсуждать. Мне жаль, что с поездкой так вышло. Вы все еще можете поехать в Геленджик.

— Да при чем здесь Геленджик, Тати? Я же за тебя переживаю… Все же было у вас хорошо, поэтому я не понимаю… Где ты сейчас живешь? Он тебя выгнал?

Я закрываю глаза и зажимаю переносицу. Мамино волнение объяснимо, но сейчас оно совсем не то, что мне нужно.

— Нет, он меня не выгнал. Я сняла квартиру. Сейчас занимаюсь поисками работы. Во вторник у меня первое собеседование.

В трубке слышится треск, за ним приглушенное всхлипывание, от которого ноющая боль в груди сменяется раздражением. Пламя моей совести и без того не знает передышки, чтобы подбрасывать в него дрова маминых ожиданий.

— Мам, я тебе позже позвоню. Мне нужно идти.

Не дождавшись ее ответа, я вешаю трубку и оседаю на табуретку. Идти мне никуда не нужно, да и дел никаких не осталось. За вчерашний день я вычистила всю квартиру, включая окна, дополнила список вакансий, сходила в магазин за продуктами. На сегодня планов нет. Мысли волной уплывают в недалекое прошлое. Чем бы мы занимались с Мироном? Сегодня воскресенье, так что мы бы обязательно вышли на завтрак, затем догуляли парка. Я бы предложила сходить в кино, и мы стали спорить о том, какой фильм выбрать. Он терпеть не мог мелодрамы и комедии, а я их, напротив, обожала.

Я убираю остатки недоеденного обеда со стола и плетусь в гостиную. Наверное, когда я устроюсь на работу, все станет лучше. Мне придется думать о чем-то кроме нас, я начну уставать, у меня появятся новые знакомые. Возможно, с кем-то из них я даже подружусь.

Когда телефон, за неделю привыкший хранить молчание, разражается стандартной мелодией, я вздрагиваю. Вздрагиваю, даже зная, что это не он.

— Тати Ильясовна, здравствуйте. Вы оставляли нам сумку на гарантийный ремонт. Звоним сообщить, что вы можете ее забрать.

Еще один звонок из прошлого. Застежка стала самопроизвольно отщелкиваться и мне пришлось обратиться в бутик, в котором я ее купила.

— Спасибо. Я обязательно заеду.

Я откладываю телефон в сторону и смотрю перед собой. Это по-крайней мере повод выбраться из дома. Неизвестно, будет ли у меня свободное время, когда я устроюсь на работу.

До торгового центра я доезжаю на метро с двумя пересадками из-за того, что проехала нужную станцию. На первом курсе я научилась неплохо ориентироваться в ветках, но после знакомства с Мироном этот навык исчез за ненадобностью.

Девушка-администратор с доброжелательной улыбкой возвращает мне сумку, говоря, что подобное, увы, иногда случается, и выражает надежду, что я по-прежнему останусь их клиентом. Я вру ей, что так оно и будет, и ухожу.

В ярко-освещенных коридорах торгового центра повсюду разбросаны ловушки воспоминаний. Справа находится мой любимый отдел нижнего белья, в примерочную которого Мирон пару раз бесцеремонно вламывался, чтобы оценить мой выбор. Впереди — стеклянный лифт, как-то застрявший с нами между этажами. Я стала паниковать из-за нехватки воздуха, а Мирон успокаивал меня. Сказал, что кабина не герметичнее сита, и мы скорее состаримся в ней, чем задохнемся. Я стала смеяться, и лифт, как по сигналу, тронулся.

Возле витрины знакомой кофейни я останавливаюсь. Здесь готовят мой любимый ежевичный раф. Не с сиропом, а настоящий — в нем иногда попадаются семечки. Мысленно калькулирую в голове наличность и толкаю дверь. Одну чашку кофе я могу себе позволить. Хотя бы попробовать снова сесть в одно из кресел и представить, как это — быть здесь без него.

Приняв заказ, официант уходит, а я смотрю в телефон. На экране меня ждет сообщение от Саши:

«Как настроение, Тати? Освоилась на новом месте?»